– Миссис Уингейт? – задыхаясь и стряхивая с липа грязь, спросил Ратборн. – Где она?
– Зацепилась подолом за куст, – ответил Томас. – Я попросил остаться на месте и показывать дорогу другим. А потом убежал, пока она не успела сказать «нет»
В этот момент оба услышали крик Перегрина. И тут же раздался отчаянный голос Оливии.
Бросились туда, откуда доносилась просьба о помощи.
Бенедикт прорвался сквозь заросли и вылетел на идущую вдоль берега узкую тропинку.
Перегрина нигде не было.
Но вот над поверхностью воды показалась голова, и сердце виконта снова забилось.
– Спасите его! – прозвучал голос откуда-то справа. Бенедикт обернулся и увидел Оливию. Она держалась за ветку упавшего дерева.
Гнилое дерево за что-то зацепилось. Лишь поэтому девочка еще барахталась в потоке недалеко от Перегрина. Парню же явно приходилось нелегко: он из последних сил сражался с взбесившейся водой.
– Лорд Лайл устал, сэр, – констатировал Томас.
Еще примерно пятьдесят ярдов, и вода унесет его с каскада и сбросит вниз. Он наверняка сломает шею… если не утонет раньше.
Бенедикт быстро взглянул на девочку. Дерево едва держалось и грозило в любой момент рухнуть в поток.
– Я могу прыгнуть в воду, сэр, – предложил Томас.
– Нет, лучше беги по берегу к каскаду, – распорядился Бенедикт, показывая направление. – Постарайся удержать парня перед водопадом. А я приду на помощь, как только справлюсь.
Говоря это, он ловко спустился по скользкому склону и по узкой полоске суши начал приближаться к Оливии. Томас бегом бросился к каскаду.
– Не меня! – пискнула Оливия. – Он же утонет!
Осторожно ступая, Бенедикт вошел в воду. Вода оказалась отчаянно холодной и мутной, но, к счастью, не такой глубокой, как он опасался. Доставала всего лишь до пояса.
И все же течение обладало непредсказуемой силой, а потому передвигаться приходилось опасливо, маленькими шажками – гораздо медленнее, чем хотелось бы. На преодоление нескольких ярдов, которые отделяли Ратборна от Оливии, потребовалось, как ему показалось, несколько часов.
– Не меня! – снова не то закричала, не то запищала Оливия. – Не меня! Я же сказала!
– Молчи! – приказал Бенедикт.
Он разжал занемевшие, судорожно сжимавшие ветку пальцы, схватил Оливию в охапку и медленно, тяжело поднялся на берег. Посадил беглянку на мокрую спасительную землю.
– Ничего не болит? – спросил Бенедикт, пытаясь выровнять дыхание.
– Н-нет, – ответила та, дрожа и стуча зубами. – Но я же сказала: быстрее спасите его.
Она насквозь промокла. По лицу стекали ручьи. Дрожала и от холода, и от ярости. Как же она похожа на мать!
– Сиди здесь, – приказал Бенедикт.
– Хорошо, хорошо. Только, пожалуйста, быстрее бегите к нему!
Бенедикт побежал.
Когда он догнал Томаса, стремительное течение уже подтащило Перегрина почти к краю каскада. Вода то и дело скрывала его с головой. Перегрин пытался плыть, но слишком устал, чтобы бороться, а возможно, даже был ранен. Поток неумолимо тащил к обрыву, до которого оставалось меньше дюжины ярдов.
Томас уже входил в воду. Бенедикт шагнул следом.
– Милорд, – попытался остановить слуга.
– Нужно сцепиться, – коротко отозвался он. Объяснений не потребовалось.
Томас зашел глубже. Бенедикт крепко сжал его руку и начал осторожно продвигаться к племяннику. С каждым шагом вода поднималась все выше. Вот она уже достала до плеч. Взбесившаяся речка попыталась сбить с ног, но Томас крепко держал хозяина за руку и сам твердо стоял на ногах.
– Перегрин! – Бенедикт вытянул руку. Перегрин попытался ухватиться, но промахнулся. Вторая попытка оказалась удачной. Он крепко уцепился за пальцы.
Мимо проплыла солидных размеров ветка. Кружась, приблизилась к краю каскада и упала с обрыва.
С трудом сохраняя равновесие, Бенедикт медленно потащил племянника прочь от опасного нагромождения камней. Вода упорно сопротивлялась и пыталась столкнуть обратно, на самый край, однако Томас держал крепко, хотя рука заметно дрожала от напряжения.
Казалось, миновала целая вечность. На самом же деле уже через несколько минут Бенедикт вытащил племянника на мелководье. Он хотел вынести Перегрина на руках, но лорд Лайл встал на ноги и сам выбрался на берег. Поднялся по склону на грязную, но надежную тропинку и только после этого уступил изнеможению и упал.
Бенедикт выбрался следом.
– Давай я тебя понесу, – предложил он.
