изымем из оборота, расплатимся с Папой Митей, и одна проблема будет решена. А что касается Портнова с Бобровым – это те Артуровы приятели, то с ними тоже решим. В конце концов сказал, если совсем подопрет, то отдадим им диск и изменим условия договора, сделав их более выгодными и для певички, и для Вишневецкого, и для спонсоров. Я мало-помалу начал успокаиваться, тем более что мы со Славой же почти родня... – он покосился на Марину. – Мы даже дату свадьбы с ней уже наметили, я хотел забрать ее в Москву, когда все проблемы будут улажены. Собирался продолжить работать, но уже без всякого криминала...
– Лучше бы мы с тобой жили здесь, в Тарасове, – вздохнула Марина. – Мне было бы так гораздо спокойнее. Не нужны мне никакие деньги, ничего мне не нужно, лишь бы ты был рядом и нам никто не угрожал. Я так испугалась, когда эти... как их там... бандитские рожи ко мне заявились!
– Я сам перепугался! Я просто не знал, что делать! – Гольберг обращался преимущественно ко мне. – Слава убит, денег нет – они все у него были, на Марину бандиты наезжают! Я вообще хотел сперва, чтобы она со мной жила здесь, на даче, но потом подумал, что, если она станет скрываться, все поймут, что она что-то знает, и примутся искать уже ее. А вычислить эту дачу можно в три секунды. А так – никто не знает, что мы с ней близки, следовательно, и не подумают искать меня здесь. Марина же должна была стоять на своем: ничего не знаю, в дела брата не вникала, не видела его уже давно. Собственно, так оно и было, Слава в этот приезд и не заходил к Марине, не хотел лишний раз светиться. Словом, Марина не должна была вызывать подозрений. И мне, кстати, до сих пор не понятно, как вы нас вычислили. Следили, что ли, за ней?
– Следила я только сегодня утром, – поведала я. – Просто я проанализировала кое-что. Могу поделиться. Во-первых, Марина утверждала, что она живет одна и ни с кем не встречается. Однако в ее прихожей я увидела мужской шарф, и мне показалось, что я уже где-то видела такой же. Марина сказала, что это Слава забыл, но я не поверила. Во-первых, не вязался этот шарф с имиджем Карпинского, он носил иные вещи. И во-вторых, я видела фотографии с ваших гастролей по Северу, когда вы развлекали нефтяников. Так вот, на паре снимков вы, Анатолий, были в этом шарфе. А еще в разговоре со мной одна московская особа по имени Элеонора упомянула, что вы с Карпинским практически родственники. И что все это, вместе взятое, могло означать? Только одно: вы с Мариной любовники, и, скорее всего, она знает, где вы скрываетесь. Я проследила за ней, и она привела меня прямо к вам. Вот так все просто, если подумать.
– Вы даже в Москве побывали... И про Элеонору знаете, и про Портнова с Бобровым... – потрясенно проговорил Гольдберг.
– Скажу вам больше – я и с Папой Митей встречалась, – улыбнулась я.
Гольдберг аж подскочил на стуле, глаза его забегали.
– И что он? Сильно недоволен? Что он хотел? Поручил вам убить меня?
– Успокойтесь, – жестом вернула я его на место. – Я же говорила, что не собираюсь никого убивать. От вас мне нужна только правдивая информация. Но, скажу прямо, Папа Митя очень недоволен. И мечтает вас найти. Но могу вас порадовать – он вас убивать тоже не собирается. Просто он хочет, чтобы вы отработали деньги, которые он в вас вложил.
– Да не вопрос, не вопрос! – засуетился Гольдберг. – Мне и самому страшно неудобно перед этим человеком.
– Значит, я могу спокойно сказать этому человеку, что нашла вас и вы готовы отрабатывать долг? – посмотрела я на Гольдберга.
– Да, да, – кивал Гольдберг. – Только подождите, мне сперва нужно все это уложить в голове. У меня сейчас там такая каша... Тем более что я так и не знаю, кто вы такая и на кого работаете.
– На одного человека, которого вы кинули. Не бойтесь, он не станет вас топить в бочке с цементом. Но ему вы тоже должны вернуть деньги. И вот об этом мы сейчас поговорим подробнее. То есть о том, как погиб Карпинский и куда делись деньги.
Гольдберг нахмурился и сказал:
– Я не знаю, как погиб Карпинский. Меня не было с ним в тот момент.
– Вы что, жили в Тарасове порознь? – удивилась я.
– Слава снял квартиру на двоих, но я много времени проводил у Марины, – признался Гольдберг. – И в тот день, когда его убили, – а скорее, это был не день, а ночь, – я был у нее.
– А когда вы расстались в ту ночь с Карпинским? И вообще, как вы жили здесь, какой образ жизни вели – скрытный или не очень?
– Ну, скрытным его не назовешь, – покачал головой Анатолий. – Хоть Слава и говорил, что мы едем в Тарасов «отсидеться», в отшельники он явно не собирался записываться. Во всяком случае, в свой любимый «Каскад» таскался постоянно. Это ночной клуб такой у нас в городе, – пояснил Гольберг.
– Я знаю, – кивнула я. – А зачем он туда таскался, просто потусоваться?
– Думаю, в основном за этим, – подтвердил Гольдберг. – Он туда как к себе домой ходил и вел себя там очень уверенно, по-хозяйски. И еще Слава говорил, что Игорь – это управляющий – должен ему денег и, возможно, отдаст. Но я думаю, что это просто повод. Понимаете, Слава не был домоседом, сидеть в пустой квартире ему было скучно, тем более что я ночевать уходил к Марине. Тем более что ему самому идти не к кому было. Ну, девочек пару раз вызывал, конечно, он без этого просто не мог, – усмехнулся Гольдберг.
– А почему это он вел себя в «Каскаде» по-хозяйски? – заинтересовалась я.
Гольдберг закатил глаза.
– Потому что, насколько я знаю, Слава в свое время ссудил какую-то сумму Игорю на открытие этого клуба. Не знаю уж, вернул тот ее или нет, возможно, именно эти деньги Слава хотел получить от Игоря в этот приезд. Я точно не знаю, я не очень интересовался финансовыми делами.
– В последний вечер вы тоже были в «Каскаде» вместе? – спросила я.
– Да, мы были вместе, – кивнул Анатолий. – Я, правда, не очень любил туда ходить, но в тот вечер там Камелия выступала, а они со Славой земляки, и он считал, что, напомнив ей о себе, сможет это потом использовать в собственных интересах.
– Что-то было в тот вечер подозрительное? – спросила я. – Вспомните, пожалуйста, может быть, что-то необычное, на что вы обратили внимание?
Гольдберг задумался.
– Да вроде бы ничего, – задумчиво проговорил он. – Я не присматривался, я же не мог знать, что Славу убьют в эту ночь!
– А с кем он общался в «Каскаде»?
– Ну... – Гольдберг нахмурился. – Со всеми понемногу. С Камелией, с некоторыми завсегдатаями знакомыми, с Игорем долго разговаривал. Еще с кем-то из персонала. Он ведь любил поболтать. Мне, кстати, показалось, что в тот вечер они с Игорем оба остались недовольны разговором. Слава как-то помрачнел, да и Игорь потом отошел от него, и больше я не видел, чтобы они разговаривали. Вы считаете, его убили в «Каскаде»?
– Убили его дома, – вздохнула я. – Вернее, в той самой квартире, которую он снимал. А потом вывезли в лес и повесили на дереве, пытаясь выдать его смерть за самоубийство. Не знаете, кто мог это сделать?
– В первую очередь мне в голову приходят только Портнов с Бобровым. Больше ни на кого не похоже, все остальные люди цивилизованные, культурные, а тут просто садизм какой-то! – сказал Гольдберг.
– Да-да, я тоже на них думаю, больше некому, – кивнула Марина.
Признаться, я и сама склонялась к этой мысли. Именно методы расправы с Карпинским были похожи на лелеко-болековские. Но если они убили Карпинского, зачем потом приходили к Марине? Зачем так вцепились в меня? Надеялись через нее или через меня выйти на Гольдберга и получить свои деньги? А зачем тогда убивали Карпинского, если знали, что именно он распоряжается финансами? Рассчитывали на то, что Гольдберг, человек более осторожный и благоразумный, быстрее согласится отдать деньги? А Карпинский, значит, не соглашался... Или они все-таки не знали, кто в этой паре главный финансист? Может быть, просто перестарались, убив Карпинского?
Несмотря на кучу нестыковок этой версии, никак, ну никак не просматривалась у меня другая реальная кандидатура на роль убийцы Карпинского, кроме Портнова и Боброва. И это несмотря на то, что столько людей имели основания ненавидеть Карпинского! Ненавидеть – еще не значит пойти и убить, да еще таким способом.
В конце концов я поняла, что мне нужно остаться одной – во-первых, отдохнуть и выспаться после всех московских приключений, во-вторых, обдумать все самым тщательнейшим образом. Да и с Морозовым не мешало бы связаться и собщить о своем приезде.
– Что ж, у меня больше нет к вам вопросов, – сказала я Гольдбергу и Марине и поднялась.
– Вы собираетесь сдать меня Папе Мите? – посмотрел на меня Гольдберг.
– А что мне остается делать? – пожала я плечами. – Я не хочу, чтобы он потом заставил меня отрабатывать свой гонорар каким-то другим способом.
Марина и Гольдберг помолчали.
– Я все-таки прошу вас немного подождать, – неуверенно попросил Анатолий. – Пусть все немного утрясется.
– Каким образом? – усмехнулась я. – Само собой?
Гольдберг молчал.
– Ничего не утрясется, пока не будет найден убийца Вячеслава, а также ваши деньги.
– Но я не могу сейчас показываться! – горячо гнул свою линию Гольдберг. – Милиция меня сразу же подхватит и обвинит в Славкином убийстве! – воскликнул он. – У них же, как я понял, нет больше никого на роль козла отпущения. А мне эту роль совсем не хочется играть.
– Я понимаю, – кивнула я. – Именно поэтому и нужно поскорее выяснить, кто настоящий главный злодей. Я полагаю, что мотивом для убийства послужили деньги. В связи с этим скажите, каким капиталом вы располагали? Только прошу вас, отвечайте честно, это вам же на руку.
По словам Гольдберга, выходило, что весь денежный капитал продюсерского дуэта составлял примерно четыреста тысяч долларов. Но куда конкретно мог
