Тогда его панцирь был куда как примитивнее. Ни телеобъективов, ни трансфокаторов, ни инфракрасных камер. Лишь белое кольцо прожекторов, таких ярких, что Тахион даже зажмурился. Но без них было не обойтись. На крыше клиники, куда приземлился панцирь, было хоть глаз выколи.
Как бы там ни было, фотографии, которые показывал ему Тахион, мало кому захотелось бы рассмотреть повнимательнее. Он сидел в темноте, тупо уставившись в экран и ничего не говоря, а Тахион один за другим показывал ему снимки. Все они были сделаны в родильном отделении клиники. Несколько новорожденных даже протянули достаточно долго, чтобы их успели отнести в детское отделение.
В конце концов Том все-таки вновь обрел дар речи.
— Но ведь их матери были джокерами, — сказал он с убежденностью, которой не испытывал. — Барбара… моя девушка — нормальная, говорю вам. Натуралка. Она переболела дикой картой, когда ей было два года. Можно считать, что ничего не было.
— Было, — покачал головой Тахион. — Она может выглядеть совершенно нормально, но вирус сидит в ней. В латентном состоянии. Скорее всего, он никогда не проявится, а генетически он рецессивен, но когда у вас с ней появится…
— Я знаю, многие думают, что я джокер, — перебил его Том, — но я не джокер, поверьте, я туз. Я туз, черт побери! Так что если наш ребенок получит ген дикой карты, он будет телекинетиком высшего разряда. Он будет тузом, как я.
— Нет, — отрезал Тахион. Он убрал снимки обратно в папку, не глядя в камеру. Намеренно? — Мне очень жаль, друг мой. Шансы, что все произойдет с точностью до наоборот, астрономические.
— А Циклон? — Том хватался за соломинку, словно утопающий.
Циклон был тузом с Западного побережья, дочь которого, Мистраль, унаследовала отцовскую способность повелевать ветрами.
— Нет, — сказал Тахион. — Мистраль — особый случай. Мы почти уверены, что ее отец каким-то образом подсознательно воздействовал на плазму ее вируса, когда она еще находилась в утробе матери. На Такисе… в общем, такое случалось, но процесс почти никогда не увенчивался успехом. Ты самый могущественный телекинетик, с каким мне приходилось иметь дело, но для таких манипуляций требуется ювелирный контроль, который на порядки превосходит твои способности, не говоря уж о нашем многовековом опыте в микрохирургии и генной инженерии. Но даже если бы все это было в твоем распоряжении, у тебя все равно, скорее всего, ничего бы не вышло. Циклон понятия не имел о том, что и как делает, и вдобавок ко всему ему еще невероятно повезло. — Такисианин покачал головой. — С тобой все обстоит совершенно по-иному. Все говорит о том, что твой ребенок вытащит дикую карту, а шансы, что она окажется тузом, точно такие же, как если бы…
— Я знаю, каковы шансы, — хрипло проговорил Том.
Из сотни людей, вытянувших дикую карту, способности туза проявлялись лишь у одного. При этом на каждого туза приходился десяток чудовищно обезображенных джокеров, а на каждого джокера — десяток пиковых дам, каждая из которых приносила своему владельцу мучительную смерть.
Перед его мысленным взором как живая возникла Барбара, сидящая в постели в гнезде из одеял, с рассыпавшимися по плечам русыми волосами и нежным и серьезным выражением лица — и с их ребенком у груди. А потом младенец поднял головку, и Том увидел его выпученные глаза и жуткие, невообразимо уродливые черты. Чудовище зашипело на Тома, и Барбара вскрикнула от боли, а из ее разодранного соска струей хлынула кровь, смешанная с молоком.
— Мне очень жаль, — беспомощно повторил доктор Тахион.
В свой пустой дом на Первой улице Том вернулся далеко за полночь.
Он сбросил куртку, упал на диван и долго смотрел в окно, на Килл и огни Стейтен-Айленда. Повалил мокрый снег. Капельки-снежинки бились в стекло с пронзительным хрустальным звуком, похожим на звон вилок о пустые бокалы, которым гости на свадьбе призывают новобрачных поцеловаться. Том долго-долго сидел в темноте.
Наконец он включил свет и снял телефонную трубку. Набрал шесть цифр и никак не мог заставить себя набрать седьмую. «Как робкий юнец, не решающийся пригласить хорошенькую одноклассницу на свидание», — подумал он с горькой улыбкой. Том решительно нажал последнюю кнопку, и в ухо ему ударил гудок.
— «Топ-Хэт», — ответил грубый голос.
— Я хотел бы поговорить с Барбарой Каско, — попросил Том.
— Вы хотите сказать, с новоиспеченной миссис Брудер, — поправил голос.
Том глубоко вздохнул.
— Да.
— У-у, новобрачные давным-давно уехали. Чтобы не пропустить первую брачную ночь. — Человек на том конце провода был явно пьян. — А потом — в свадебное путешествие в Париж.
— Понятно, — сказал Том. — А ее отец еще там?
— Сейчас посмотрю.
Прошло много времени, прежде чем трубку снова взяли.
— Это Стэнли Каско. Кто говорит?
— Том Тадбери. Прошу прощения, что не смог присутствовать, мистер Каско. Я был… э-э… занят.
— Да, Том. У тебя все в порядке?
— Все прекрасно. Лучше не бывает. Я просто хотел…
— Да?
Он сглотнул.
— Передайте ей, пусть будет счастлива, ладно? И больше ничего. Просто передайте, что я желаю ей счастья.
Он положил трубку.
За окном по Киллу проплывал большой грузовой корабль, в темноте невозможно было разглядеть его флаг. Том выключил свет и долго провожал его взглядом.
Джуб: пять
След говорил сам за себя.
Джуб сидел за пультом, читал ползущие по голокубу данные, и сердце у него гулко бухало от страха и надежды.
Большую часть первых четырех месяцев на Земле он провел в темных залах кинотеатров: по десятку раз ходил на один и тот же фильм, чтобы усовершенствовать свой английский и расширить восприятие нюансов человеческой культуры, отраженных в этом, самом доступном виде искусства. Со временем он полюбил их фильмы, в особенности вестерны, и больше всего в них ему нравился момент, когда из-за холма вдруг с гиканьем вылетала конница, осененная развевающимися знаменами.
На звездолетах Сети не было знамен, но Джубу казалось, что за убористыми светящимися закорючками внутри голокуба он слышит слабый отзвук горнов и топот копыт.
Тахионы! Горны и тахионы!
Его разведывательные спутники засекли поток тахионов, а это могло значить лишь одно: звездолет на околоземной орбите. Избавление было совсем близко!
Теперь спутники прочесывали небеса в поисках источника этого потока. Это не Прародительница Роя, Джуббен был уверен в этом. Прародительница плыла меж звезд, и скорость ее была ниже скорости света: время для нее ничего не значило. Лишь цивилизованные расы использовали звездолеты на тахионной тяге.
Если Эккедме успел отправить передачу до того, как его капсула рухнула на Землю… если Верховный
