– Думаю, что первый класс есть обязательно, – пожал плечами он. – Можно справиться в кассе.
И он с готовностью рванул было к улыбающейся дивчине в окошечке.
– Погоди, – задержал его я и, с прямотой идиота глядя ему прямо в глаза, задал контрольный вопрос: – Слышь, дядя Ален, а поможешь добраться до Цюриха? Без тебя мне, думаю, к самолету не поспеть.
Пару секунд Ален непонимающе смотрел на меня, потом весело рассмеялся:
– Мсье Серж сказал мне, чтобы в случае необходимости я отвез вас в аэропорт, – отсмеявшись, сказал он, – но что это будет обязательно аэропорт города Женевы, он не конкретизировал.
Я перевел дух. Черт, а славный он, все-таки, парень, этот Ален! А славный парень, озабоченно взглянув на часы, сказал:
– Тогда нам надо очень поторопиться. Я доезжал до Берна – это чуть больше полпути – за полтора часа, но, во-первых, тогда была ночь, когда на шоссе совсем нет полиции, и, во-вторых, после Берна начинается самый сложный участок дороги.
Меня не надо было долго упрашивать, – я уже стоял у кассы. Точно – билеты были, и только первый класс. Я, конечно, аж крякнул, когда дивчина скалькулировала мне стоимость – что-то около двух тысяч, но благо, что они были! Я отсчитал двадцать зеленых портретов Бенджамина Франклина, оставил Алена с моим паспортом ждать билета, а сам рванул наверх, в номер. Верный своему плану не афишировать свой отъезд из отеля, я решил вещи бросить здесь, а собой ничего не брать. Только переложил из барсетки ключи от дома и от машины, да из папки мсье Сержа вынул все бумаги. В качестве дорожного чтива взял «Справочник абонента», последний раз окинул взглядом свой номер, в котором за двое суток я испытал столько противоречивых чувств и эмоций, вздохнул и вышел вон.
Ален уже ждал меня на улице, нетерпеливо топая ногой. Увидев меня, он протянул мне паспорт и билет, и выразительно посмотрел на часы. Было пять пятнадцать, до отлета самолета оставалось ровно три с половиной часа. Я кивнул, и мы бегом припустили к стоянке машин. «Интересно, на чем он ездит? – подумал я, пытаясь сопоставить мое представление об Алене с его автотемпераментом, надеясь, что окажется что- нибудь не слишком тихоходное. Но мое предположения оказались в корне неверными. Еще на бегу Ален нажал брелок сигнализации, и навстречу нам дважды моргнула узкими фарами низкая клинообразная машина цвета бирюзовый металлик. У меня аж дух захватило, потому что это была Пежо 406 Купе, машина столь же красивая, сколь и быстрая. Ален сел за руль, завел сдержанно, но грозно заурчавший мотор.
– Ну что, поехали? – скосил на меня глаза он.
– С Богом, – кивнул я, щелкая замком ремня безопасности.
От отеля первый раз повернули не направо, а налево, и через километр, взяв левее, набережная стала удаляться от Озера, перейдя в широкую Авеню де Франс. По городу ехали быстро, но аккуратно, но как только дорожные знаки зеленого цвета обозначили, что началась автомагистраль Женева-Париж, Ален перестроился в крайний левый ряд и придавил газ. Машина резко взяла, стрелка спидометра плавно пошла по кругу, и остановилась на двухстах.
– Я заметил, что если на скоростных участках держать не ниже двухсот, – не отрывая глаз от стремительно летящего под колеса дорожного полотна, сказал Ален, – тогда с учетом тоннелей, заправок и прочего получается средняя скорость сто, – то, что нам нужно.
Я кивнул. Как любой мужчина – автомобилист, на дороге я считаю себя вполне состоявшимся асом, и к потенциальным возможностям всех других участников движения отношусь с изрядной долей скепсиса. Но уже через полчаса бешеной гонки, в течение которой мы обогнали огромное количество машин, в том числе не менее скоростных, чем наша, нас же – никто, я был вынужден признать, что водитель Ален – от Бога. При этом вел он очень надежно, и у меня ни разу не возникло инстинктивного желания «затормозить», упершись в пол двумя ногами. В Лозанне от того момента, как отъехали от отеля, мы были ровно через сорок минут. После Лозанны дорога после относительно равнинной части страны, окружающей Женевское озеро, стала забираться в горы. Красоты за стеклами машины расстилались на самом деле неописуемые, но шоссе сузилось, пошли тоннели, из-за этого мы ехали не так быстро, я нервничал, и мне было не до красот. Чтобы отвлечься, попросил у Алена его мобильный, по ЭмТэЭсовской шпаргалке установил переадресацию всех звонков с моего номера на его. Совсем уж злоупотреблять любезностью Алена, забирая у него его Нокию последней модели, я не стал, а просто переставил из нее SIM-карту в свой Сименс. Ну вот, из техники вопроса осталось только не опоздать на самолет, но вот с контролем времени дело обстояло как раз не лучшим образом. В Берн, где пришлось еще и заправляться, мы прибыли через час пятьдесят, опоздав против графика на двадцать минут.
Как ни несся Ален, со сжатыми губами вглядываясь в сгущавшиеся за лобовым стеклом сумерки, но на стокилометровом перегоне Берн – Люцерн мы ничего не наверстали. Тоннели шли один за другим, длинные, короткие, я сначала считал их, но после двадцатого сбился. Я физически ощущал напряжение Алена, который все чаще, как и я, смотрел на часы, и ругался по-французски сквозь зубы. До Цюриха оставалось всего шестьдесят-семьдесят километров, но было уже без десяти восемь. До того момента, когда серебряная птица взмоет в небеса, уносясь в Москву без меня, оставалось пятьдесят пять минут.
Так, как мы неслись от Люцерна до Цюриха, клянусь, я никогда не ехал до того, и не хотел бы ехать никогда после. На отдельных прямых участках стрелка спидометра дрожала возле двухсот пятидесяти, при этом машина ощутимо вибрировала. Ален, двумя руками вцепившийся в руль, был неподвижен, как статуя, и только косые ответы со страшной скоростью проносившихся мимо дорожных фонарей, на мгновение освещая его профиль, напоминали, что рядом со мной – живой человек. Но такая бешеная гонка не могла не принести результата. Я уже начал успокаиваться, видя, что, кажется, мы успеваем. Но тут на выезде из очередного тоннеля мы уперлись в хвост пробки. Насколько она была длинна, определить было невозможно, но все обозримое протяжение дороги впереди представляло собой сплошную реку красных габаритных огней и стоп-сигналов.
– Опоздаем, черт! – заскрипел зубами я, сходя с ума от бессилия что-либо сделать.
– Дайте мне телефон, – тихо и спокойно сказал Ален.
– Что? – не понял я.
– Дайте мне свой телефон, мсье Глеб, – повторил, с ободряющей улыбкой глядя на меня, Ален. – Из моего вы вынули карту.
«На кой хрен тебе понадобился телефон? – подумал я, протягивая ему аппарат. – Узнать, насколько тянется пробка?» Ален невозмутимо набрал номер, коротко переговорил с кем-то по-французски, сказав в конце: «Merci», потом позвонил снова и говорил долго, зато в конце и благодарил собеседника раза четыре.
– Я позвонил в аэропорт Цюриха, и сказал, что пассажир первого класса опаздывает на рейс до Москвы, и что ждать до завтра он не имеет возможности, – сказал Ален, возвращая мне телефон.
– И что? – с надеждой в голосе спросил я.
– Как что? – удивленно поднял брови вверх Ален. – Они поблагодарили за своевременное предупреждение и сказали, что подождут.
– Подождут? – не понял я. – Самолет будет меня ждать?
– А почему вы думаете билеты первого класса столько стоят? – улыбнулся Ален.
Я молча сжал его руку повыше локтя. Как раз тронулась и пробка. Через полчаса мы были в международном аэропорте Цюриха, опоздав ко времени всего на семь минут.
Я бегом бросился к стойке регистрации, издалека размахивая билетом. Точно, меня ждали, и спешно мной занялись. Подоспел Ален. Я обернулся к нему, и долго молча тряс ему руку.
– У меня к вам последняя просьба, Ален, – обратился я к нему, неожиданно для себя самого перейдя на «вы». – Я так неожиданно уехал, что не успел заплатить за отель. Вы не могли бы сделать это за меня?
– Конечно, без проблем, – ответил Ален, и я передал ему тысячу долларов, прикинув, что этого хватит с избытком, включая и издержки Алена в пути.
Регистрация закончилась. Я еще раз поблагодарил его за все, и уже собирался проходить через рамку металлодетектора, как вдруг что-то остановило меня. Я снова обернулся к нему, и сказал, глядя прямо в его серые глаза:
– Мадемуазель Талия осталась здесь, в Швейцарии. Правда, примерно месяц она будет очень, очень занята, и вам лучше ее не беспокоить, но мне кажется, что потом она была бы рада, если бы вы ей позвонили.
Ален вспыхнул, как мальчишка, и опустил глаза.
