Сознание оставалось абсолютно ясным, но тело категорически отказывалось повиноваться. Люся протянула руку, легонько толкнула меня в грудь, и я бесформенной массой плюхнулся в кресло, задницей провалившись до самого пола и с коленками, задранными выше головы.
– Вот так-то лучше, – усмехнулась Люся. – Правда, тебе достались только остатки хлоразина из шприца, и скоро твои мышцы начнут отходить, но быстро подняться из этого кресла ты не сможешь. В детстве у нас даже игра была такая – кто быстрее встанет с него. Я была рекордсменкой, у меня уходило на это три секунды. Тебе после заморозки понадобится гораздо большее. Так что и не пытайся, я все равно успею выстрелить раньше.
Произнеся это, Люся спокойно присела напротив меня на край стола, положила пистолет рядом, достала сигарету и закурила.
– Тебе надо было сразу бросаться на меня, дорогой, пока я еще не достала пистолет, – сказала она, щурясь от попавшего в глаза дыма, – пока неожиданность была на твоей стороне. Лорик в этой ситуации не сплоховал бы. Он всегда говорил мне, что надо сначала нападать, а потом думать. До сих пор удивляюсь, как этот увалень смог убить его?
Что-то треснуло у меня в голове, и вдруг мне сразу все стало понятно. Мышцы лица, к счастью, не утратили подвижности, и я через силу усмехнулся.
– Так, стало быть, Лорик – отец твоей Аллочки? Он был твоим мужем, но заразил тебя СПИДом? Ты заболела и именно поэтому так похудела, верно? И поэтому ты ушла от него? Только непонятно, почему ты – Зайцева? Ведь твоя фамилия – Виревич, так ведь? Таша – твоя сестра, верно?
Слова лились из меня как бы сами, опережая мысли, и по Люсиному лицу, превратившемуся в неподвижную маску, я понял, что все, что я говорю, правильно.
– Брат, Виталик всегда будет мне братом, – голосом совершенно без интонаций поправила меня Люся, – я никогда не смирюсь с его дурацкой затеей сменить пол и денег ему на операцию не дам. Пусть живет хоть в бабском обличии, но с тем хозяйством между ног, которое ему мать с отцом определили.
Так Люся не в курсе, что Талия поехала со мной в Женеву оперироваться? То-то будет для нее сюрприз!
– А Зайцева – это девичья фамилия моей матери, я взяла ее после развода, – продолжила она. – И не Лорик заразил меня, а я его.
Было видно, что сейчас Люся хотела выглядеть спокойной, н это плохо ей удавалось. Она часто и нервно затягивалась, ее суженные глаза смотрели в какую-то точку выше моего плеча. Но сигарета догорела, и Люся, по-мужски затушив ее о стол, снова перевела взгляд на меня.
– А ты знаешь обо мне гораздо больше, чем я могла предположить, – недобро усмехнулась она. – Расскажешь, откуда?
Так, кажется, сам того не желая, я посадил ее на кукан любопытства! А ведь это может быть мне очень выгодно: пока Люся заинтригована, я буду в относительной безопасности!
– Мне тоже было бы интересно о многом тебя расспросить, – затевая еще самому не совсем ясную игру, ответил я. – Может быть, поиграем в вопросы и ответы? Сначала я спрашиваю, потом ты. Только честно!
Губы Люси снова тронуло какое-то подобие улыбки:
– Что-то ты больно разговорился, Глеб Аркадиевич, – произнесла она, нехорошо глядя на меня. – Силенки, что ли, стали возвращаться? А может, сыграем в другую игру? Она называется: «Пуля в коленную чашечку». Лорик говорил, что именно эта игра лучше всего развязывала языки пленным моджахедами, которые не желали говорить. Попробуем?
Люся, не мигая, смотрела не меня. На секунду мне показалось, что в ее глазах плещется безумие, и приготовился к худшему. Вот сейчас она нажмет на спусковой крючок, и… Я зажмурился и вдруг понял, что не просто захотел вцепиться пальцами в подлокотники кресла, а фаланги пальцев, хоть и слабо, отреагировали на мысленную команду. Действия наркотика явно начинало проходить.
– Ладно, расслабься, – донесся до меня ее голос, и я снова открыл глаза. – Я сегодня добрая. Давай играть в твою игру. Спрашивай, ты первый!
Ура, победа! Не знаю, что Люся задумала, но не собирается же она меня здесь застрелить, на самом деле! Я, кажется, начинаю приходить в норму, да и Шуляев рано или поздно очухается. Так что нужно тянуть время и, кажется, мне это удается.
– Мои живы? – без раздумий выпалил я. – Где они?
– Это два вопроса, – хмыкнула Люся, – это не по правилам. Они живы, а отвечу ли я тебе на второй вопрос, будет целиком зависеть от твоих ответов. Уяснил?
Я кивнул, и внезапно понял, что могу, если захочу, сжать пальцы в кулак. Но я не стал этого делать, стараясь как можно дольше Люсину уверенность в своей полной неподвижности.
Люся снова закурила, выпустила изо рта дым к потолку, и хитро сощурилась:
– Теперь я. Ну, поведай мне, Глеб Аркадьевич, как ты узнал, что Шуляев на Кипре и возвращается сегодня? И откуда ты узнал, что у Лорика ВИЧ?
– Это два вопроса, – воспользовавшись Люсиным приемом, засмеялся я. – На какой отвечать?
– Если хочешь что-нибудь еще узнать о своей семье, то на все три, – не приняла моего шутливого тона Люся. – Потому, что еще меня интересует, куда делся тот здоровяк, который был с тобой в Шереметьеве? По идее его, а не тебя должен был притащить на хвосте Шуляев, ведь тебя я отправила из аэропорта, и ты не должен был успеть сюда так быстро. Он с тобой, он наверху, да? И не вздумай врать, а то их никто и никогда не найдет!
Я посмотрел Люсе в глаза и понял, что она не блефует.
– Я пришел один, – честно ответил я, и Люся удовлетворенно кивнула.
– Так я и думала, иначе ты бы вряд ли запер за собой дверь, – усмехнулась она, – Ладно, давай дальше.
Я чувствовал, что уже могу напрячь любую мышцу тела по своему желанию. И нарочно медленно, со всеми подробностями, я начал рассказывать, не называя, разумеется, имен, как мы взломали сервер «Тур- Ина» и как из Египта пришла электронная почта, и как потом Глюк из личного дела Лорика узнал о его болезни. Люся внимательно меня слушала, и только ее рука методично двигалась вверх-вниз, то поднося сигарету ко рту, то опускаясь вниз.
– Все ясно, – сказала она, когда мой рассказ подошел к концу, – у тебя оказался знакомый хакер. Но какого черта долбанные египтяне прислали «мыло» в воскресенье?! Да, можно предусмотреть все, кроме случайностей.
Я умышленно придал своему взгляду, обращенному на Люсю, нотки восхищения. Она самодовольно улыбнулась, а я под сурдинку попытался незаметно положить руку на подлокотник. Но Люся была начеку, и пистолет со стола сразу же снова перекочевал в ее руку.
– Отмерзаешь? – хмыкнула она, и загадочно добавила: – Это хорошо.
Люся сидела на краю стола, нахохлившись, как большая черная птица, и мрачно смотрела на меня.
– Полагаю, что ты хотел бы знать, когда и как я все придумала? – спросила она.
– Пожалуй, – усмехнулся я в ответ, потихоньку подтягивая к креслу одну ногу. – Хотя есть два вопроса, которые интересуют меня гораздо больше.
– Один ты уже задавал, – перебила меня Люся, – а второй я попробую угадать. Ты хотел бы знать, что я собираюсь делать, не так ли?
– Не надо очень уж большого ума, чтобы догадаться, что человек, которого держат на мушке, хочет знать возможные варианты развития событий! – выпалил я, подтягивая другую ногу.
– Всему свое время, – хрипло рассмеялась Люся. – Но на твоем месте я бы не спешила это узнать. Или ты настаиваешь?
Скрытый смысл ее вопроса был настолько зловещ, что я предпочел отрицательно покачать головой. Но зато я чувствовал, что способность владеть своим телом уже практически полностью вернулась ко мне. Нужно бы потянуть еще немного, и с этой точки зрения Люсино желание излить душу отвергать никак не стоило. «Шахерезада хренова!» – зло подумал я, внешне демонстрируя смиренное внимание. И Люся все рассказала мне.
За мою жизнь у меня было много поводов убедиться, что пути людей и событий в этом мире удивительны и абсолютно непредсказуемы. Вот и история, приведшая сейчас меня в
