удерживаться и не быть втянутым в дела и жизнь Бушмелева. А Бушмелев все еще занимался баловством: путал пьяным, уставшим и рассеянным направления при пересадках, особенно на станциях 'Тургеневской', 'Таганской', 'Комсомольской-кольцевой'. То ли ни на что другое не был способен. То ли валял дурака, не желая открывать свои возможности. Любохватом вблизи него и не пахло. Вдруг и впрямь он уберегался теперь во Флориде или в Сингапуре. Наблюдения за Епифаном-Герасимом и Бушмелевым следовало продолжать. А в Ботаническом саду, в Оранжерее, как и в прежние зимы, динамичным образом, с интригами, досадами и сюрпризами шли приготовления к январскому маскараду. Бывать в Оранжерее у Шеврикуки нужды более не было. А если он что и узнавал о приготовлениях, то из краткостей Векки-Увеки, нередко иронических. 'Ваши-то допущены, допущены, - ехидничала Векка Вечная, или Увека Увечная, в Салоне. - Упорядочены в глазах света. Вот уж расфуфырятся! Вот уж повеселятся!' 'Пускай фуфырятся. Пускай веселятся, говорил Шеврикука. - Дамское счастье ваше такое...' А не исключалось, что на этот раз, после публичных признаний и успехов привидений, маскарад им позволят провести в Итальянском павильоне Останкинского дворца... Многое в Москве может быть забыто через день. Полагалось бы забыть и про Пузырь. Было бы даже прилично забыть о нем. Ну прилетел, ну улетел. Прилетал и Майкл Джексон, и саблю ему, кажется, дарили. Ну и что? И где этот Майкл Джексон? И что нам с него? Правда, была разница. Майклу дарили. Пузырь сам дарил. И из него вывозили, чему были свидетели. Другое дело, сам он пропал и будто бы никогда Москву не посещал. А потому не могло ли все вывезенное из него теперь тоже пропасть, или превратиться в труху, или по сезону - в снег? Такое случается. Шутников в мироздании множество. Но нет, нынче пока такого не случилось. Для успокоения народонаселения в государственные склады были допущены придиры из разных фракций и сообществ, в том числе и из Лиги Облапошенных. Склады были забиты продуктами и вещами, вовсе не намеренными, как было установлено придирами на ощупь, исчезать, преобразовываться в насекомых либо гадов или превращаться в мокрое пятно. Раздачу Пузыря не отменили, высочайшее постановление не подправлялось, но сроки раздачи были теперь неопределенно отодвинуты. В связи с необъяснимым отлетом Пузыря изучались все свойства его наследства, дабы выстроить научные догадки, что это за Пузырь, откуда прилетал и с какой целью, и определить, нет ли в нем чего губительного для здоровья и нравственно-социального состояния общества. И нет ли тут какого ехидства природы. Гражданам по месту прописок выдали талоны с номерами. По этим талонам в случае благополучия в исследовании натуры Пузыря и предстояло получить каждому свою долю наследства. Естественно, нашлись и будораги. Они кричали: 'Чего ждать? Что нам может навредить? Чего не выдержат наши организмы? Вон из тех-то, кто на показательных раздачах отхватил свои галоши, телевизоры, кухонные комбайны, что-то никто не подох и не выродился! А мы чем хуже?' Но за будорагами мало кто шел и горлопанил. Даже Лига Облапошенных призывала потерпеть до решительного выяснения обстоятельств. Нетерпеливые же и скептики талоны продавали. Шеврикуке было известно, что много пузыревых талонов оказывалось в доме на Покровке, в сейфах концерна 'Анаконда'. Сам же Шеврикука, несмотря на обещания себе паспорт истребить, не разорвал его и не сжег. И взял талон. На всякий случай. Впрочем, о нем он не думал, а занимался своими делами в подъездах. Заходил иногда и в подъезды прохвоста Продольного. Нового домового туда пока не прислали, а порядок требовалось поддерживать. Все шло одобряемым Шеврикукой чередом. Супруги Уткины смотрели сериалы и наслаждались чаем с крыжовенным вареньем. Нина Денисовна Легостаева перестала тосковать и вновь принимала у себя ухажера Радлугина. О младенце от Зевса она никому не напоминала, себе - в особенности. Тень Фруктова Шеврикука ограничил в правах и возможностях передвижений. Погубленный чиновник мог являться теперь только бакалейщику Куропятову. Без собеседований с Фруктовым Куропятов заскучал бы. Сам же Шеврикука скучал без подселенца Пэрста- Капсулы. Но знал, что тот рано или поздно обнаружится. Вот ведь обнаружился вдруг в Большой Утробе домовой Колюня Дурнев, или Колюня-Убогий, по представлениям Шеврикуки сгибший в баталиях. Колюня- Убогий прошел мимо него с безумными глазами, бил в бубен, слюна капала из уголка его рта. Шеврикуку он не узнал, хотя рыжий нечесаный бездельник Ягупкин толкал Колюню и указывал: 'Вон, гляди, Шеврикука!' 'Эге! - сообразил Шеврикука. - Как бы не начались осложнения!..' Но осложнения не начинались. Не являлся за должком мошенник Кышмаров (а не был ли он, кстати, связан с Любохватом?). Не приезжал сановитый Концебалов-Брожило в поисках Омфала, возможно, выжидал... А так в подъездах Шеврикуки лампочки горели, лифты ездили, вода в трубах текла холодная и горячая и трубы не гудели, не ныли, телефоны звонили и батареи позволяли жить квартиросъемщикам в тепле и уюте. И вот тебе раз! В морозное утро сквозь стены Шеврикука услышал трубные крики Сергея Андреевича Подмолотова, Крейсера Грозного. - Игорь Константинович! Игорь Константинович! Крейсер Грозный стоял перед Землескребом со стороны улицы Королева, в ушанке, в пальтеце, наброшенном поверх тельняшки, и обращался ко всему Землескребу: - Игорь Константинович! Рядом попрыгивал в валенках японский прикипевший друг Сан Саныч. Шеврикука натянул кожаную куртку с подстежкой, кроличью шапку, обогнул Землескреб и приблизился к Сергею Андреевичу со спины, тоже как бы с Королева. - Что вы, Сергей Андреевич? - спросил он. - Я в магазины выходил... - Змея!.. Змея уворовали!.. Моего змея!.. Поехали! И Шеврикука вместе с Сан Санычем был приглашен в автомобиль Дударева. Один из боков стеклянного шатра-конуса Парадиза змея был раскурочен. - Отсюда его и уволокли, - сказал Крейсер Грозный. - А если он сам улетел? - предположил Шеврикука. - Как это - улетел? - Получил крылья и улетел. Пожелал стать драконом. - Его уворовали! Зачем иначе было связывать Савкина с его зеброй? А действительно, зоотехника Алексея Юрьевича Савкина с его зеброй нашли опоенными и связанными. - Ну и что? А вдруг кто-то змея с крыльями взнуздал? - продолжил Шеврикука. - Кто-то с булавой и с плетью... А? - Как же это вы, Сергей Андреевич! - причитал метавшийся по двору Дударев. - Отыщется! - бросил ему Крейсер Грозный. - Отыщем! Вот и Игорь Константинович поможет! - Нет, это сущее безобразие! За что мы вам деньги платили! И еще флотский! И где же ваши рогатки? Крейсер Грозный более его не слушал. Он смотрел в небо. Он был сейчас трагик. - Но народ не унывает! - мрачно произнес он. - Всенепременно с вами согласен, - сказал Шеврикука.
