окружения, а стойко, до последней капли крови сражаться на указанных командованием рубежах - вот что требуется сейчас от каждого воина, от каждой роты, полка, от всех наших частей и соединений... Главное - не теряться, не рассыпаться, а держаться вместе, боец к бойцу, рота к роте батальон к батальону'.
Были в передовой очень крутые формулировки:
'Командиры и комиссары обязаны железной рукой поддерживать порядок в своей части и непрерывное управление боем. Они отвечают за то, чтобы при нажиме со стороны противника их части не впадали в панику, не бросали оружия, не разбегались в лесные чащи, не кричали 'мы окружены', а организованно отвечали ударом на удар противника, жестоко обуздывали паникеров, беспощадно расправлялись с трусами и дезертирами, обеспечивали тем самым дисциплину и организованность своих частей.
Стойкие части, не теряющие организованности и управления, переходящие в контратаки, несут и в окружении гораздо меньше потерь, чем те, которые поддаются панике. Упорство и стойкость - всюду и везде - вот наш закон'.
Этот тезис подкрепляется фактами из боевой жизни стрелковой дивизии полковника Миронова. Ей посвящен очерк Петра Павленко.
Петр Андреевич возвратился с Северо-Западного фронта. Он привез с собой документы о зверствах фашистов над пленными. Каждая строка его статьи предупреждала, что ждет советского воина, попавшего в лапы гитлеровцев, напоминала, что плен - это не только позор, но и нечеловеческие муки и гибель. Она как бы рассматривала еще одну грань поведения нашего бойца в окружении, призывала сражаться до последнего дыхания.
В тот же день Павленко выехал на Западный фронт. Он всегда остро чувствовал веление времени, умел выбрать самые жгучие темы для своих выступлений в газете. Так было и в этой поездке. Первый его очерк с этого фронта назывался 'Дивизия, не боящаяся окружений'. Она как раз, как бы сейчас сказали, удачно состыковалась с передовой.
Это было повествование о дивизии полковника Миронова, о ее полках, которыми командовали два прославленных командира Батраков и Некрасов, ставшие недавно Героями Советского Союза. Эта дивизия, состоявшая из сибиряков и алтайцев, - народ 'сильный и кряжистый, быстрый в движениях и ловкий на слове', - не только не давала себя окружать, но даже сама окружала немецкие части и уничтожала их.
Павленко рассказал о таком эпизоде. Когда однажды на участке стрелкового полка Некрасова повел наступление усиленный немецкий батальон, многие были удивлены, услышав приказ командира:
- Двум ротам, обороняющим центр, отойти на километр!..
На глазах у противника две роты стали отходить. Немцы ринулись за отходящими. Гитлеровцы бежали густыми цепями, во весь рост, забыв об осторожности, думая, что легкая победа уже в их руках. Когда немцы втянулись в мешок, их взяли в клещи, две отходившие роты с ходу ударили в штыки, а с флангов противнику закрыли путь к отступлению. Враг оставил на поле боя сотни трупов.
Очень важная и нужная статья.
* * *
Вернулся из партизанского края Сергей Лоскутов.
Не так-то просто он добирался к нам через линию фронта и даже по нашей земле. Прибыл он на КП Северо-Западного фронта. Начальник корреспондентской группы 'Красной звезды' Викентий Дерман достал для него самолет 'ПО-2' и вместе со спецкорами других центральных газет отправился на аэродром провожать своего товарища-героя. Было светлое, солнечное октябрьское утро. Высокие перистые облака, казалось, застыли в синеве неба. Такая погода, да еще в осеннюю пору, радует сердце человека. Здесь же, на фронте, она воспринималась по- другому. В воздухе господствовала немецкая авиация.
- Лететь будем над вершинами деревьев, - сказал пилот, - в случае чего, садимся на шоссе.
Когда самолет уже был в воздухе, тревожная весть дошла до Дермана: утром фашисты прорвались к Калинину, а у этого города была намечена дозаправка самолета. Лоскутов теперь вместе с самолетом попадает в руки гитлеровцев. Надо спасать товарища. Но как? Дерман сразу же связался с командующим ВВС фронта, попросил послать наперехват истребитель. Подсчитали время. Не успеть. Позвонили зенитчикам - пусть используют все средства, вплоть до заградительного огня, чтобы заставить летчика совершить посадку.
Совершить посадку заставил огонь немецкого истребителя. Самолет Лоскутова был подбит 'мессершмиттом' и чудом приземлился возле Калинина. Здесь он был еще раз обстрелян и загорелся. Летчика ранило в руку. С трудом дотащились до ближайшего медпункта. Оставив там раненого, Лоскутов на попутной машине добрался до Клина, а оттуда поездом в Москву.
Но и в Москве, прежде чем я увидел Лоскутова, произошел трагикомический случай.
В полдень звонит мне начальник железнодорожной милиции Ленинградского вокзала и говорит:
- Мы здесь задержали подозрительную личность. Сказал, что работает в 'Красной звезде'. Прибыл от партизан. Но не похож...
- Вы что, с ума сошли? - вырвалось у меня. - Это Лоскутов, наш герой. Сейчас пришлю за ним машину.
Я вызвал дежурившего по редакции фотокорреспондента Якова Халипа и сказал ему:
- На Ленинградском вокзале в отделении милиции сидит под арестом Лоскутов. Возьмите мою машину и привезите его.
Халип прибыл на вокзал. Зашел в отделение милиции. Увидел незнакомого человека. Одной рукой тот прижимал к себе сумку, а в другой держал гранату. Весь заросший, с всклокоченной бородой, в замусоленных стеганых штанах и такой же стеганой куртке, на ногах сапоги. Не узнал Халип своего коллегу. Но Лоскутов его узнал:
- Яша!..
Вскоре ко мне в кабинет ввалился настоящий 'дед- партизан', товарищ 'М. П.', Сергей Иванович Лоскутов.
Оказалось, что в железнодорожной милиции не сразу разобрались, кто он. Там сверили удостоверение с 'личностью' - не сходится. Пытались отобрать у задержанного пленку. 'Беда, могут засветить', - разволновался Лоскутов. Он вскочил, расстегнул стеганку, где за поясом висели четыре 'лимонки', снял одну и сказал: 'Если только тронете пленку, взорву гранату. Звоните редактору...'
Собрались у меня почти все работники редакции. Объятиям и поздравлениям не было конца...
Новые снимки Лоскутова тоже определяют лицо газеты, вышедшей 12 октября. На этот раз раскрыт таинственный псевдоним 'М. П.', обнародованы подлинное имя и фамилия автора.
Невзначай как-то вырвалось у него сожаление:
- Вот только не все удалось заснять, что хотелось. Партизаны действуют главным образом ночью, когда 'лейка' беспомощна...
Но то, что Лоскутов не смог сделать фотообъективом, он сделал карандашом. Каждый день наш корреспондент заносил в свою записную книжку все интересное из увиденного и услышанного в партизанском крае.
- Рассказываете вы хорошо, интересно, - сказал я ему. - А теперь садитесь и все это напишите.
А Евгения Габриловича попросил взять на себя литературную редакцию его записок.
Так появилась в 'Красной звезде' серия очерков Лоскутова 'У партизан'. Мы их печатали из номера в номер на протяжении почти месяца, иллюстрируя текст авторскими фотоснимками.
Это был подвиг журналиста-солдата. Так я и написал, представляя Лоскутова к награждению орденом Красного Знамени. К реляции приложил вырезки из газеты 'Красная звезда' с его снимками и очерками.
Лоскутов был первым в этой войне фотокорреспондентом, удостоенным столь высокой боевой награды.
15 октября
Все тревожнее сообщения наших корреспондентов. Репортаж спецкора с Западного фронта начинался так: 'Москва в опасности. К дальним подступам нашей родной столицы стягиваются вражеские полчища...' Трояновский с тульского направления, обозначенного в газете пока еще как брянское, пишет: 'Немцы продолжают наступать. Хотя и медленно, но они все же продвигаются'.
С нового, калининского направления - корреспонденция Николая Бубнова: 'Идут бои на подступах к Калинину'.
Нерадостен репортаж Лильина с Южного фронта: оставлен Мариуполь, немцы продвигаются к Донбассу.
Вся эта информация вынесена на первую полосу газеты. А внутренние страницы заполнены корреспонденциями и статьями о боевом опыте наших войск, о героях боев.
Опубликована корреспонденция Лысова о доблести и выдержке коммунистов, их личном примере в боях под Орлом. Тут же напечатаны два красноречивых документа. Один из них - заявление рядового Изосимова в партийную организацию полка накануне контратаки: 'Настал для меня час расплаты с кровавым фашизмом. В этот час я не могу оставаться вне рядов большевистской партии. Позвольте мне сражаться коммунистом'. Второй документ - письмо комиссару, найденное в кармане убитого красноармейца Алексеева: 'Если мне суждено умереть в бою, я умру без страха. Погибнуть за великий русский народ не жалко, не для того ли я давал присягу Отчизне. Знай, партия, что я не отступил в бою ни на шаг и шел только вперед. Дела мои строго проверьте, и если найдете их достойными, прошу считать меня коммунистом'.
Интересен очерк Денисова 'Генерал'. В те трудные дни очень важно было показать, что нашими войсками командуют мужественные и умелые командиры, на которых народ и армия вполне могут положиться.
Невольно вспоминаются некоторые подробности, связанные с появлением этого очерка. Писался он по моему заданию. Предварительно мне хотелось поделиться с корреспондентом кое-какими соображениями. Вызвал я Денисова по бодо, поставил задачу, спрашиваю его мнение. Ответы последовали какие-то невнятные, неопределенные. Это было совсем непохоже на Денисова. Позже, однако, все прояснилось. Оказывается, в то время рядом с ним по другому такому же
