входит теперь пинта пива. Сам Наполеон получал полгаллона пива в день, которое ему всегда подавали в супнице фирмы 'Краун Дерби'.
Лишения, которые приходилось нести, хотя бы отчасти сглаживались тем, что жизнь стала теперь торжественнее и красивее. Было больше песен, речей, шествий. Наполеон решил проводить раз в неделю Стихийную Демонстрацию в память о победах и сражениях Зверской Фермы. В назначенное время все животные, оставив работу, должны были в воинском строе и маршевым шагом делать круг почета вдоль всех границ фермы. Во главе процессии шли свиньи, следом за ними лошади, потом коровы, овцы и домашняя птица. Псы бежали по бокам, а черный петух Наполеона вышагивал впереди колонны демонстрантов. Боксер и Кашка всегда носили зеленое знамя с копытом и рогом, украшенное лозунгом 'Да здравствует товарищ Наполеон!'. После демонстрации декламировали сложенные в честь Наполеона стихи, Визгун делал доклад, в коем знакомил животных с деталями последних достижений в области производства продуктов питания, а иногда палили из ружья. Овцы были величайшими энтузиастами Стихийных Демонстраций. Если кто-то ворчал (такое случалось, когда свиней и псов не было рядом), что они зря теряют время на глупости, выстаивая на холоде часами, овцы непременно прерывали ворчание единодушным блеянием: 'Четыре - хорошо, два - плохо!'. Но в общем, эти торжества доставляли животным радость. Ведь они напоминали им, что, в конце концов, они и вправду - свободные звери и работают только на себя, и это служило им утешением. Песни и шествия, цифровые сводки Визгуна, ружейная пальба, петушиные клики и колыхание знамен помогали им забывать о пустом брюхе хотя бы ненадолго.
В апреле Зверская Ферма была провозглашена Республикой, и возникла необходимость избрать Президента. Кандидатура Наполеона получила всенародное одобрение, и его избрание произошло единодушно. В тот же день Визгун сообщил, что открылись новые документы, которые содержат ранее неизвестные подробности о предательстве Снежка. Снежок не просто пытался, как прежде полагали, изменнически проиграть Битву при Коровнике, но и открыто выступал на стороне Джонса. Это именно он возглавил действия двуногих и бросился на зверей с кличем 'Да здравствует Человечество!' на устах. Раны на спине Снежка, о которых кое-кто из животных еще помнил, были следами клыков Наполеона.
В середине лета, после нескольких лет отсутствия, на ферму неожиданно вернулся ворон Моисей. Он совершенно не изменился, по-прежнему бездельничал и рассказывал теми же словами, что и раньше, свои небылицы про Леденцовые Горы. Он взлетал на вершину дерева, хлопая черными крыльями, и часами проповедовал всем, кто был расположен его слушать. 'Там, высоко в небе, за облаками, находятся Леденцовые Горы', - торжественно каркал он, указывая вверх большим клювом, - блаженная страна, где мы, несчастные животные, можем освободиться от наших тяжелых трудов!'. Он даже утверждал, что как-то долетел туда и увидел вечно зеленые поля клевера, льняные жмыхи и куски колотого сахара, которые растут прямо на заборах. Многие животные ему верили. Их жизнь, считали они, была голодной и трудной, и разве не было бы справедливо, если бы где-то существовал лучший мир? Трудно было определить, как к Моисею относились свиньи. Все они презрительно отвергали рассказы о Леденцовых Горах как плоды его воображения, и все же разрешали ему оставаться на ферме, не работая, и даже определили ему четверть пинты пива в день.
Как только копыто у Боксера зажило, он налег на работу еще ретивее. В этом году, правда, все животные трудились как проклятые. В дополнение к повседневным полевым работам и восстановлению мельницы нужно было еще строить начатую в марте школу для поросят. На пустой желудок трудно было выдерживать долгий рабочий день, но Боксер был непоколебим. Ни в том, что он говорил, ни в том, что делал, не было никаких признаков упадка сил. Только внешность Боксера, пожалуй, изменилась: шерсть не лоснилась больше, а тощие ноги как будто усохли. Некоторые животные уверяли, что Боксер поправится, как только появится зеленая травка, но вот пришла весна, а Боксеру нисколько не полегчало.
Иной раз, когда напряжением всех своих сил Боксер придерживал какой-нибудь огромный валун, скользящий по склону каменного барьера, казалось, что он держится на ногах только усилием воли. Можно было увидеть, как губы его складываются в слова: 'Я буду работать еще упорней!' - голоса у него уже не оставалось. Снова и снова Кашка и Бенджамин умоляли его поберечь здоровье, но он их не слушал. Приближался день, когда ему должно было исполниться 12 лет. Боксер был готов на что угодно, лишь бы до выхода на пенсию набрать достаточный запас камня для мельницы.
Однажды в поздний летний вечер внезапный слух пронесся по ферме: с Боксером, который ушел ворочать камни в одиночку, что-то случилось. Слух оказался верен. Еще через несколько минут два голубя, обгоняя друг друга, примчались с вестью: Боксер упал! Он лежит на боку и не может подняться!
Чуть не половина всех животных фермы понеслась на пригорок к мельнице. Боксер лежал между оглоблями телеги, вытянув шею. Глаза его потускнели, а бока покрылись испариной. Тонкий ручеек крови струился изо рта. Кашка опустилась рядом на колени.
- Боксер! - сказала она. - Что с тобой?
- Легкие, - сказал Боксер едва слышно. - Но это не важно. Я думаю, теперь вы справитесь и без меня. Камней мы заготовили прилично. А мне все равно оставался до пенсии только один месяц. Сказать по правде, я уже с нетерпением ждал ее. Может быть, и Бенджамина, который тоже стар, отпустят вскоре на покой, и он составит мне компанию...
- Нужно немедленно послать за помощью, - сказала Кашка. - Пусть кто-нибудь сбегает и известит Визгуна.
Все помчались назад в усадьбу. Остались только Кашка и Бенджамин, который лег рядом с Боксером и, ничего не говоря, стал отгонять от него мух своим длинным хвостом. Через четверть часа пришел Визгун, всем своим видом выражая огорчение и сочувствие, и сказал, что товарищ Наполеон как величайшее несчастье воспринял это печальное происшествие с одним из самых верных тружеников фермы. Он уже готовит все необходимое для отправки Боксера в Виллингдонскую больницу. Животные почувствовали беспокойство. Никто еще, кроме Снежка и Молли, никогда не покидал ферму, и мысль о том, что их товарищ окажется в руках двуногих, им не нравилась. Визгун, однако, с легкостью доказал, что хирург-ветеринар в Виллингдоне вылечит Боксера успешнее, чем это можно сделать в условиях фермы. Где-то через полчаса Боксер несколько оправился и, хотя и с трудом, смог дотащиться до своего стойла, где Кашка с Бенджамином соорудили для него мягкую постель из соломы.
Следующие два дня Боксер отлеживался у себя в стойле. Свиньи вынесли ему из ванной комнаты в доме большую бутыль розового снадобья, которое им попалось в аптечном сундуке, и Кашка давала его Боксеру два раза в день после еды. Вечера она проводила в стойле, разговаривая с ним, а Бенджамин отгонял мух. Боксер признавался, что не жалеет о случившемся. После полного выздоровления он надеялся прожить еще года три и уже предвкушал эти спокойные дни, которые он проведет на отгороженном пастбище для ветеранов. Впервые у него появится досуг для самообразования. Боксер говорил, что все свое свободное время посвятит изучению алфавита.
Но Бенджамин и Кашка могли быть с Боксером только по вечерам, а фургон приехал за Боксером в середине дня. Под надзором свиней свободные звери занимались прополкой репы, когда вдруг показался Бенджамин, который несся вскачь со стороны усадьбы и орал во всю свою ослиную глотку. Впервые они видели его в таком волнении, да и как Бенджамин скачет галопом, тоже раньше никому видеть не приходилось.
- Скорее! Скорее! - кричал он. - Боксера забирают!
Не дожидаясь никаких приказаний от свиней, животные бросили работу и понеслись в усадьбу. Во дворе, действительно, стоял крытый фургон, запряженный двумя лошадьми, с надписью на боку. На кучерском месте сидел сомнительной наружности человек в котелке, надвинутом на глаза. В стойле Боксера никого не было.
Животные гурьбой окружили фургон. 'До свидания, Боксер! - хором кричали они. - Выздоравливай!'
- Идиоты! - заорал Бенджамин. - Идиоты! - Он носился вокруг фургона и вставал от волнения на дыбы. - Вы что, не видите, что там написано на боку этого фургона?
Животные пришли в замешательство и смолкли. Мюриель принялась было читать по слогам, но Бенджамин отпихнул ее и средь мертвой тишины выкрикнул: 'Альфред Симонс. Виллингдон. Убой лошадей и варка клея. Торговля шкурами и костяной мукой. Поставка мяса на псарни'.
- Вы понимаете, что это значит? Боксера везут на живодерню!
Раздались крики ужаса. Но в этот миг человек на козлах хлестнул своих лошадей, и фургон выкатил со
