к югу, юго-западу от места катастрофы. Мы не можем назвать наших точных координат. Сигнал локатора идет с 'Явелина'. Вызываю все корабли, вызываю Mayday.
Джо перестал передавать. Кроме случайного треска в приемнике ничего не было слышно. Джо начал передавать снова.
Я свернулся калачиком, стараясь держать ноги подальше от чьего-нибудь лица, а лицо подальше от чьих-нибудь ног. Кто-то начал молиться, еще кто-то попросил его помолчать и не расходовать зря кислород. Я старался уснуть, это единственное практичное действие в данной ситуации. Должно быть, я в этом преуспел. Когда я снова проснулся, Джо Кивельсон раздраженно продолжал:
- Mayday, Mayday, Mayday, Mayday...
11. ТЕМНОТА И ХОЛОД
Когда я проснулся в следующий раз, Том Кивельсон передавал все то же заклинание, а его отец спал. Охотник, который до этого молился, начал молиться снова, но никого уже не волновало, как он растрачивает кислород. Это была молитва теософиста о Проводнике Души, я вспомнил, что Цезарио Вийера был теософист. Может, Проводник Душ и существует в действительности. Если да, нас, наверное, скоро найдут. Я понял, что мне совершенно безразлично, как это произойдет, и списал это на нехватку кислорода. Глен Мюрелл прервал монотонные призывы о помощи и молитву:
- Если мы останемся здесь еще час - с нами кончено, - сказал он. Держу пари, что это так.
Спорщиков среди нас не оказалось. Джо Кивельсон открыл глаза и осмотрелся.
- Мы никого не вызвали по радиосвязи, - продолжил Мюрелл. - Это означает, что в течение часа нас никто не найдет. Я прав?
- Да, наверное, где-то в этих пределах, - допустил Джо.
- Как далеко от берега мы сейчас находимся?
- Радар не улавливает ничего, кроме стай рыб, - ответил Эйб Клиффорд. - Единственное, что я знаю, мы сейчас в заливе Санцери.
- Хорошо, почему же тогда нам не всплыть? - продолжал Мюрелл. - Один из тысячи, что нам повезет, но если мы останемся здесь, у нас не останется ни одного шанса.
- Что вы думаете? - обратился ко всем Джо. - Мне кажется, Мюрелл правильно говорит.
- Смерти нет, - сказал Цезарио. - Смерть - переход в иное состояние, и снова жизнь. Мне все равно, что вы решите.
- А что нам терять? - спросил кто-то еще. - Мы давно играем в кредит.
- Отлично. Мы всплываем, - сказал капитан. - Всем держаться крепче.
Мы разбудили всех, кто продолжал спать, кроме трех охотников, которые были без сознания. Этих мы завернули в одеяла и брезент, как младенцев, и привязали их покрепче. Мы проверили, чтобы ничего не болталось в лодке, и привязали, и пристегнули все, что нашли. Потом Абдула направил лодку вверх и выжал максимум из двигателей. Как раз когда мы начали подниматься, я услышал голос Цезарио:
- Тем, кто хочет встретиться со мной после реинкарнации, могу сказать только одно - я не перевоплощусь снова в Фенрисе!
Передние огни освещали путь только на пятьдесят-шестьдесят футов впереди. Я видел, как слэшеры, алебарды и прочая нечисть в спешке убирались с нашего пути. Затем мы вертикально вышли на поверхность.
Все повторилось заново, только на этот раз Абдула не пытался бороться, а просто держал курс вверх. Лодку начало раскручивать. Думаю, многие из нас теряли сознание, я-то точно. Наконец, больше благодаря везению, чем приложенным усилиям, Абдула смог развернуть лодку по ветру. Некоторое время мы летели более или менее спокойно, но потом лодку опять начало раскручивать вокруг оси. С места, где я сам себя привязал, была видна панель управления, в переднем иллюминаторе я увидел скалы, напоминающие оскал монстра, я закрыл глаза и стал ждать прихода Проводников Душ.
В течение нескольких секунд, которые тянулись как полчаса, никто из них не появился, я снова открыл глаза. Горы были теперь и впереди и справа. Интересно, когда отец узнает о том, что с нами случилось? Цезарио снова стал молиться, к нему присоединился Абдула, который вдруг вспомнил, что воспитывался как мусульманин. Надеюсь, он не пытался молиться в сторону Мекки, даже если предположить, что он знал, где она располагается относительно Фенриса. Это меня рассмешило, и я подумал, что сейчас самое подходящее время смеяться над чем угодно. Наше положение было настолько хреновым, что все, что бы не произошло, было бы просто смешным. Я продолжал смеяться, когда заметил, что мы медленно снижаемся и идем задним ходом. Очевидно, Абдула, переставший к этому времени молиться, смог каким-то образом восстановить хоть какой-то контроль над лодкой и удержать ее против ветра. Все будет нормально, если сила ветра останется постоянной, и, как только я об этом подумал, лодку опять подбросило и закрутило, и я увидел отвесную скалу в заднем иллюминаторе.
В следующий момент я увидел, что от скалы отделяются камни и валуны и летят в нарушение всех законов гравитации, затем до меня дошло, что это уровень приземления, и мы опускаемся вверх тормашками. Это продолжалось несколько секунд, потом лодка ударилась кормой о землю, подскочила и ударилась снова. Я потерял сознание от третьего удара.
Когда я пришел в себя, я свисал с борта лодки, который теперь был ее потолком, внешние и внутренние огни не горели. Джо Кивельсон держал фонарь, пока Эйб Клиффорд и Глен Мюрелл пытались отвязать меня и спустить вниз. Воздух был свежий и очень холодный.
- Эй, да мы уже внизу! - сказал я так, что можно было подумать, кроме меня об этом никто не знает. - Кто-нибудь еще жив?
- Насколько мне известно, все, - ответил Джо. - Кажется, я сломал руку.
Тут я заметил, что он держал руку крепко прижатой к телу. Мюрелл сильно поранил голову и пока работал, все время вытирал рукавом кровь.
Когда они спустили меня вниз, я осмотрелся. Кто-то освещал фонариком корму, которая была практически вся разбита. Это чудо, что не взорвался контейнер с ракетами, но еще большее чудо - что все остались живы, хотя чудом было бы и если бы остался в живых хоть один из нас. Мы нашли два фонаря, которые можно было зажечь, и привели в чувство тех, кто был без сознания. У одного охотника была сломана нога, еще у одного - кисть, а Абдула Монахан пришел к выводу, что у него сломаны два ребра. У остальных все было на месте, но все были в синяках и ранах. У меня болело буквально все. Мы нашли работающий обогреватель и включили его. Том и я с помощью брезента кое-как закрыли пробоины в корме. После того, как Мюрелл и Цезарио закончили вправлять кости, накладывать шины и перевязывать ребра Абдулы, они налили в чайник немного воды из одной из канистр и стали готовить кофе. Пит Дюмонт отыскал свою трубку и закурил, Джо Кивельсон закурил свою.
- Хорошо, где мы находимся? - спросил кто-то Эйба Клиффорда.
Штурман тряхнул головой:
- Радио разбито, то же самое с локатором и навигационным оборудованием. Я могу смело утверждать, что мы находимся на северном побережье Земли Германа Рейха.
Рассмеялись все, кроме Мюрелла. Я вынужден был объяснить ему, что Земля Германа Рейха - антарктический континент Фенриса и других берегов уже быть не может.
- Я бы сказал, мы прилично удалились на запад от Залива Санцери, рискнул предположить Цезарио Вийера. - Мы не можем быть в восточной стороне, нас несло на запад. Думаю, мы как минимум в пятистах милях от него.
- Не обманывай себя, Цезарио, - сказал ему Джо Кивельсон. - Нас подняло турбулентным потоком вверх и несло на восток. Альтиметр пытался снимать показания, но половину полета просто не мог этого сделать. Мы не знаем, где мы сейчас. Я принимаю заявление Эйба.
- Мы в устье какого-то фиорда, - сказал Том. - Мне кажется, он разветвляется рогатиной, и мы находимся наверху слева, не берусь утверждать это точно.
- Не могу найти ничего подобного по карте, - сказал через некоторое время Эйб Клиффорд.
Джо Кивельсон чертыхнулся:
- Эйб, ты прекрасно знаешь, как 'скрупулезно' составлялись карты этого побережья.
- Какой нам сейчас толк от того, что мы узнаем, где мы находимся? спросил я. - Радио разбито, мы не сможем никому передать наши координаты.
- Может, нам удастся привести в порядок двигатели и, когда ветер стихнет, снова поднять лодку в воздух, - сказал Монахан. - Я, пожалуй, осмотрю их, интересно, как сильно они пострадали?
