распространялись различные сочинения, авторство которых приписывалось ученикам Иисуса или ученикам его учеников. Кроме евангелий, вошедших со временем в собрание священных христианских книг Новый завет (евангелия от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна), были евангелия от Петра, от Фомы (в настоящее время известно два совершенно отличных друг от друга евангелия этого имени), от Филиппа, Евангелие от Матфея на арамейском языке и другие. Христианские писатели II-V веков (Ириней, Епифаний, Феодорит) сообщают о сектах, которые почитали Евангелие от Иуды: имелся в виду именно Иуда Искариот, по каноническим писаниям предавший Иисуса. Эти приведенные писателем в качестве эпиграфов сообщения дали основание Генрику Панасу создать книгу, написанную как воспоминание Иуды, обращенное к другу; подобный жанр был довольно распространен в античную эпоху: достаточно сказать, что каноническое Евангелие от Луки начинается с обращения к некоему Феофилу, которому автор вознамерился все 'по порядку описать'.
В своем произведении Генрик Панас сразу дает понять читателям, что его рассказ не претендует на подлинность, это лишь версия событий, как она могла бы быть изложена Иудой - не евангельским, а таким, каким его представляет современный автор. Под апокрифом Панас понимает, как он сам говорит в послесловии, произведение, выпущенное в свет под именем давно умершего автора или под видом документа древнего творчества. Читатель, вероятно, заметил авторский прием - стилистическое разнообразие книги; в архаическую стилизацию вплетается лексика современная - деловая, философская и даже разговорная, нам как бы напоминается о том, что это не просто апокриф, а роман-апокриф, многослойное повествование, содержание которого пропущено через восприятие писателя, живущего в XX веке, и через восприятие главного героя, который тоже творит свою версию. Этим же целям служат некоторые географические неточности и анахронизмы. 'История есть лишь субъективное представление, в любом случае исключающее достоверность', - сказано в самом начале романа; мифы рождаются ежедневно, говорится далее, 'мы сами - миф'... И Панас создает свою легенду об Иуде, создает его устами. Но - и в этом достоинство книги - авторский вымысел, фантазия, легенда разворачиваются в исторической реальности, описание которой основано на детальном, многолетнем, скрупулезном изучении источников, В книге много отступлений, которые позволяют ввести читателя в историческую обстановку Палестины I в. н.э., представить политические и религиозно-философские течения того времени. Писатель хорошо знает публикации, связанные с находками в районе Мертвого моря; находки эти, прежде всего многочисленные рукописи, отражали жизнь небольшой замкнутой иудейской секты, существовавшей во II в. до н.э. I в. н.э. Учение этой секты (в научной литературе ее обычно называют по месту расположения - Кумранской общиной) оказало большое влияние на формирование христианства, с нею, по мнению большинства ученых, был связан Иоанн Креститель. В то же время в древнейших пластах христианских писаний прослеживается полемика с учением кумранитов, главным образом направленная против их замкнутости, что и дало основание Панасу противопоставлять членов Кумранской секты Иисусу и его ученикам.
Очень точно передает автор отношение римлян к религиозным спорам, в которых их, новых властителей Палестины, волновал только политический аспект. В романе упомянут целый ряд исторических личностей, характеристика которых дана в соответствии с источниками: Ирод, царь Иудеи, его сын Ирод Антипа, Понтий Пилат и другие. Исторически достоверно дан образ Иоанна, называемого христианами Крестителем. Об Иоанне сохранились сведения не только в евангелиях, но и в произведении иудейского писателя Иосифа Флавия 'Иудейские древности'. Панас вообще очень широко пользуется данными Иосифа Флавия, но при этом устами своего героя резко осуждает его за предательство (Иосиф участвовал в восстании против римлян 66-70 гг., затем сдался завоевателям, оказался в окружении императора Веспасиана и всячески прославлял его) и даже ставит под сомнение достоверность некоторых его данных - своеобразный художественный прием, подчеркивающий и субъективизм Иуды, и то, что автор пишет не историю, а беллетристическое произведение, в котором возможны любые переосмысления.
Что касается судеб главных героев - Иуды, Марии и Иисуса, то здесь автор творит историю произвольно, используя отдельные исторические намеки и заполняя лакуны собственной фантазией романиста, Большинство современных ученых, как зарубежных, так и советских, признают историчность проповедника Иисуса, с именем которого было связано возникновение нового религиозного течения, первоначально в рамках иудаизма. Но сведения о нем в нехристианских источниках отрывочны и скудны. У Иосифа Флавия есть упоминание о казни Иакова, 'брата Иисуса, именуемого Христом' (т.е. мессией, 'Христос' перевод на греческий язык слова 'машиах', помазанник). В арабском переводе отрывка из 'Иудейских древностей', сделанном средневековым христианским епископом Агапием, об Иисусе сказано следующее: '...в это время был мудрый человек по имени Иисус. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из иудеев и других народностей стали его учениками, Пилат осудил его на распятие и смерть. Однако те, кто стали его учениками, не отреклись от своего ученичества. Они рассказывали, будто он явился им на третий день после своего распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был мессия, о котором возвестили пророки...' Отрывок этот малоинформативен, поскольку в нем нет ни биографии Иисуса, ни основ его проповеди. Антихристианская традиция оценки Иисуса, сложившаяся среди иудеев, передана писателем Цельсом во II в. н.э. Отрывки из его сочинения 'Правдивое слово' дошли до нас в цитатах и пересказе христианского писателя Оригена, Согласно Цельсу, Иисус был сыном бедной пряхи Марии, жены плотника. Но она родила Иисуса не от мужа, а от римского дезертира, солдата Пантеры. Иисус был поденщиком в Египте, научился колдовству и, вернувшись, объявил себя богом. С десятью или одиннадцатью приверженцами, 'самыми отпетыми людьми', он бродил по Палестине, Когда иудеи его обличили и приговорили к казни, он был взят, преданный своими учениками. Об Иисусе содержатся сведения и в Талмуде, в основном соответствующие версии Цельса. Нетрудно заметить, что Панас своеобразно использует эти сведения: он переносит прозвище 'Пантера' на Иосифа, мужа Марии и отца Иисуса (следует отметить, что в евангелиях первых христианских групп, впоследствии не признанных церковью, не было легенды о непорочном зачатии, Иисус считался сыном Иосифа и Марии).
Используя отдельные детали и намеки канонических писаний и апокрифических сочинений, Панас конструирует эпизоды из жизни Иисуса - так же как конструировали ее древние евангелисты, развивая и переосмысляя устные рассказы о жизни и проповедях основателя христианства. Только эту реконструкцию он пропускает не через пылкое восприятие верующего, а через рационалистически-скептическое сознание своего Иуды, и это дает романисту возможность критически отнестись к основным христианским догмам. Так, например, в Новом завете поименно упоминаются братья Иисуса, среди которых один звался Иудой. Там же сказано, что в родном селении Иисуса Назарете его не признали и он не смог совершить чудес (Евангелие от Марка). Эти намеки, восходящие к устным рассказам первых христиан, писатель кладет в основу рассказа о семейной жизни Иисуса, о конфликте с ним брата Иуды - не случайно из всех имен братьев (их названо четыре) выбрано именно это имя: на нем лежит налет враждебности к Иисусу; можно подумать, хотя Панас прямо этого и не говорит, что отрицательное отношение к разным Иудам слилось потом в едином мифе об Иуде-предателе.
Подобный метод характерен для всей книги Панаса; как отмечал один из польских критиков, в нее 'вписана мысль об истории как пространстве - скажем так - широко разбросанной фактографии, где данные, обладающие высокой степенью вероятности, как верстовые вехи, разделены огромными белыми пятнами. В зависимости от интерпретации этих белых пятен, заполнения их всевозможными гипотезами меняют свой смысл и аксиомы истории... История представлена здесь как действительность текучая, такая, в которой не хватает стабильных точек'. Такая нестабильность позволяет творить мифы последователям Иисуса, а самому Панасу - творить свой апокриф.
Наименее вероятным в заполнении исторических лакун представляется рассказ о мятеже приверженцев Иисуса, в котором он сам принял участие. Не потому, что подобный мятеж был теоретически невозможен, - римляне никак не могли замирить Иудею, выступления народных масс были там обычным явлением. Но потому, что источники не дают для такой гипотезы каких бы то ни было оснований (кроме того, что среди учеников Иисуса в евангелиях упомянут 'зелот' - т.е. человек, принадлежащий к радикальной группе зелотов, сыгравших затем основную роль в Иудейском восстании), Ни в христианской, ни в антихристианской традициях нет данных об участии Иисуса в мятеже; он явно избегал конфронтации с властями, его главной идеей было духовное очищение каждого человека в преддверии конца мира. На этой почве основаны, судя по отдельным намекам в новозаветных евангелиях, расхождения между Иисусом и учениками Иоанна Крестителя, который требовал строгого аскетизма (ученики Иоанна упрекали Иисуса в том, что он сам и его ученики не постятся) и резко выступал против Ирода.
