да не с той стороны. 'Палац з кавай на верандзе, - сказал один дедок, - гэта, вядома, добра. Але ж лепей спачатку пабудаваць хату, а потым ужо и палац, як будзе магчымасць'.
Тут в разговор вмешался Заневский:
- А Миша Ведерников, мой водитель, прямо мне заявил: 'Уеду я от вас, Виктор Сильвестрович'. - 'Что так? - спрашиваю. - Заработок маловат?' - 'Не в заработке дело. Жениться собираюсь. А куда я молодую жену приведу?' Вот вам и дворец. Так что поворачивает на то, Наталья Николаевна, что придется маленько подождать. Построим жилье, в первую очередь для молодых семей, вот тогда подумаем и о Дворце культуры и спорта. Иначе, видите, не получается. Без жилья потеряем и тех, которые у нас есть. И не только мы, но и вы, уважаемая Наталья Николаевна.
- Медицинские работники вроде бы все устроены, - не очень уверенно сказала Наталья.
- Вроде бы. А Марина Яворская где работает?
- У нас. Но при чем тут Марина Яворская?
- А при том, уважаемая Наталья Николаевна. Бывший моряк, а теперь мой водитель Миша Ведерников прокладывает курс прямо на этот ориентир. Не построим им дом - уедут как пить дать.
- Дела-а, - протянула Титова. - А как же быть с проектом?
- Не рано ли? И строительство домов, и это. Можем не потянуть.
- В самый раз. Пока будем строить дома, подготовим все остальное, доказывала Наталья.
- Как думаешь, Антон Кондратьевич? - спросил Заневский парторга.
- Надо соглашаться.
- Значит, можно от вашего имени договариваться?
- Ну, раз согласился Антон Кондратьевич, значит, можно. Я так понимаю.
Наталья не привыкла откладывать свои дела в долгий ящик. Решив ехать в институт завтра же, она не стала задерживаться в больнице и сразу, как только закончился рабочий день, пошла домой. Проходя мимо сельсовета вспомнила, что Алесь Калан работает теперь у них участковым уполномоченным. Да вон и окно его светится. А раз так, то сейчас она зайдет и поздравит его с новым назначением. Правда, предлог не из лучших. Ну и что? Ей небезразлично, как ее бывший больной себя чувствует. Хоть бы раз зашел, напомнил о себе. На то и врач, чтоб напоминать людям о главном: их здоровье - это дело не только личное, но и государственное. Поднялась на крыльцо, ступенька в коридор. Вот и табличка: 'Оперативный уполномоченный'. Но что там за смех? Прислушалась. Да это же голос Марины Яворской! Алесь рассказывает что-то смешное, а Марина повторяет: 'Ой, не могу!' - и прямо-таки заходится от смеха. Нет, Наталья ничего такого не подумала, она уже прочно связала в уме Марину с Мишей Ведерниковым, однако охота увидеть Алеся вдруг пропала.
Пришла домой, молча начала собираться в дорогу. Прежде, бывало, придет, начнет рассказывать своей матери обо всем: и кто у нее был на приеме, и к кому ее вызывали. А тут ее словно подменили. Даже мать заметила:
- Ты что-то сегодня не в духе. Случилось что?
- Нет, мама, все в порядке. Тебе показалось.
- Показалось так показалось. - Марья Саввишна не стала больше расспрашивать: захочет - сама скажет.
Понимая, что разговор не окончен, Наталья добавила:
- Завтра еду в Минск.
- Надо - езжай, - коротко ответила Марья Саввишна.
- Бабушку обижать нельзя, - подала голос Оксанка.
До этого, казалось, она была занята куклой и вся ушла в свои материнские заботы. Выходит, нет.
Девочка чутко улавливала настроение в доме. Она верно поняла, что произошла размолвка и что началось все с Натальи. На чью сторону встать? Конечно же, на сторону бабушки.
Наталью это задело, но тут же возник вопрос: как быть с Оксанкой? Брать ее с собой или под каким- нибудь предлогом оставить дома? Сколько прошло времени с тех пор, как они были у Веры? Месяца два. Надо, непременно надо ее навестить. И эта мысль как-то успокоила Наталью.
- Поедем, Оксанка, к маме?
- Поедем, - радостно ответила девочка и тут же начала заворачивать куклу в одеяльце.
- Что ты, Оксанка, так мы не справимся с делами, - сказала Наталья. Куклу оставим с бабушкой.
- Нет, она моя дочка, и я возьму ее с собой, - твердо заявила Оксанка.
Наталья была озадачена. Что это? Каприз или первое проявление материнского инстинкта? Так или иначе, а куклу брать все же придется. Оксанка покажет ее маме. Вера будет знать, что о ее девочке заботятся, а это само по себе уже лекарство.
Суббота - день особый. Электричкой едут на побывку к родным студенты, чьи-то обзаведшиеся в городе семьями сыновья и дочери. Не меньше и встречный поток. Почти у каждого - дорожные сумки с разной снедью. Многие едут в город проведать своих близких в больницах, везут домашние колбасы, соленья, пироги. В вагоне, в который сели Наталья с Оксанкой, большинство пассажиров - пожилые люди, и разговоры здесь большей частью о болезнях. Соседка напротив, держа хозяйственную сумку на коленях и упираясь подбородком в подставленную руку, говорит:
- Еду к своему старому в больницу. Доктора говорят, рак у него. Операция нужна. А мне одна знакомая посоветовала рецепт: горелый сахар на спирте, полстакана меду, отвар болотной сушеницы и настой дикого шиповника. Три дня чтоб постояло все в темном и в холоде. Принимать по столовой ложке натощак. Будто бы это лекарство проверяли самые большие ученые. Пока его держат в секрете. Вот приготовила. Может, обойдется без операции.
Наталье оставалось только вздыхать. Да, народные средства и народный опыт - большое подспорье в медицине. Но сколько в этой сфере предприимчивых шарлатанов и к каким ухищрениям они ни прибегают. Печатают на машинке 'отзывы' о своих лекарствах, якобы прошедших клинические испытания. При этом указывают фамилии академиков, названия столичных клиник. И находятся же люди, которые верят всему этому вздору. Самый обильный урожай шарлатаны собирают среди отчаявшихся больных, среди людей, которые тщетно ищут исцеления. Вот и эта соседка... Впрочем, она женщина простая, а вот как попадаются на удочку люди образованные, искушенные в тонкостях многих наук?..
- Сначала справимся с делами, а потом поедем к твоей маме, - как бы советуясь с Оксанкой, сказала Наталья, когда они вышли из вагона.
На вокзале в это время настоящая сутолока. Толпы людей, спешащих к своим поездам, и такие же толпы направляющихся на привокзальную площадь. Там вереницей стояли такси. Передние машины, заполненные пассажирами, отъезжали от стоянки и, повернув в сторону проспекта, направлялись в центр города. Наталья не привыкла разъезжать в такси. Да и какой смысл тратить время на выстаивание в очереди? Гораздо проще и дешевле ехать по ее делам на метро. Да и Оксанке нужно показать, какие теперь подземные поезда в Минске. Спустились по ступенькам вниз. Зашли в широкий вестибюль. У Оксанки все время разбегались глаза, для нее все было удивительным, необыкновенным. Когда подошли к эскалатору, появилось на лице выражение страха. Наталье пришлось ее успокоить:
- Не бойся, Оксанка. Это такая лесенка. Она бежит сама. Как в сказке. Ну, становись ножками. Вот так, - девочка крепко уцепилась ручками за подол юбки Натальи и, прижавшись к ней, смотрела только в ее лицо. Лишь под конец немного осмелела и начала рассматривать ближайших пассажиров. Вышли на перрон. В черном проеме туннеля показались огни приближавшегося поезда. Вместе с ним прошла волна свежего ветра. Шумно растворились двери вагона, из которого один за другим начали выходить пассажиры. Наталья взяла под мышки Оксанку, внесла ее в вагон и, выбрав свободное место, усадила ее на скамью.
- Уже ночь? - спросила Оксанка.
- Почему ты решила, что уже ночь?
- А почему лампочки горят?
- Мы под землей. А под землей темно. Вот потому и приходится зажигать электричество.
- Ладно, - согласилась девочка.
Добрались до института быстро. Труднее оказалось найти Людмилу. Однако нашли. Наталья отметила в подруге большие перемены. Вообще-то Люда была дурнушкой. Непомерно большой нос, такой же выступающий подбородок - все это, конечно, не красит. Первый раз, когда Люда пришла в школу туристского мастерства, Наталья отнеслась к ней, как относятся к людям с физическими недостатками: это
