спиной падали на заснеженные улицы живые цветы – золотые бутоны на разбитом льду – и их шелест был единственным звуком в застывшем городе.
– Божественный дар для наемных убийц, – с какой-то вдохновенной иронией прищурился Тэйон, получив в ответ еще один колючий взгляд широкоплечего халиссийца. Не зная, следует ли относить реплики магистра на свой счет, Терр вер Алория предпочел поступить в соответствии с этикетом и просто их игнорировать. Пока что.
На изгибе сияющего хрустальным льдом моста появилась одинокая фигура. Медленно, уверенно спустилась по пустому съезду, спокойным, твердым шагом вышла на заснеженный простор Королевской площади.
Тэйон запрокинул голову к небу, смаргивая слезы.
«Это нормально. Совершенно естественная реакция». Солнце отражается от бело-белого мрамора Адмиралтейства, от девственного снега, от сияющих хрустальных шпилей. Слишком много света, слишком много белизны, слишком много льда. Глаза слепит, на ресницы наворачиваются слезы, а фигуры расплываются. Не брать же было с собой темные стекла, как какому-нибудь придворному! Не хватало еще показать всем вокруг, что магистр Алория не в состоянии «затемнить» воздух перед своими глазами...
Мастер ветров вновь опустил голову, безошибочно найдя взглядом единственную темную фигуру в море абсолютной белизны. Таш шла все так же медленно, уверенно выпрямив спину и до боли разведя плечи. Вскинутый подбородок, оплетающие голову тяжелые косы, темные тени под бездонными глазами. Она шагала ровно и твердо, но почему-то казалась болезненным ребенком, падающей с ног от нечеловеческой усталости девчонкой, заброшенной в далекий ледяной мир.
Ветер, она опустошала душу. Такая холодная, смертоносная красота.
«И это тоже совершенно естественная оптическая иллюзия. Черная фигура на белом фоне всегда выглядит более хрупкой, чем есть на самом деле. Да и туго затянутый корсет тоже способствует достижению желаемого эффекта».
Первая леди Адмиралтейства д'Алория пренебрегла шубой или даже плащом, она была только в своей (обладающей всеми терморегулирующими свойствами) адмиральской форме. Черная вышивка и черные знаки различия на черной же ткани. В день своего триумфа полководцы Лаэссэ надевали траур по товарищам, погибшим, чтобы этот триумф стал возможен. Строгий китель госпожи адмирала безупречно облегал фигуру, ложась поверх тугого корсета и от воротника-стойки до линии бедер являя собой образец безупречного кроя. Форменные брюки, черные сапоги, табельное оружие – дизайнер, разрабатывавший парадную форму Военно-Морского Флота Ее Королевского Величества, тоже, должно быть, творил, имея перед глазами образ бескрылой лэри клана сокола. А может быть, за сто лет дочь Раташшарры просто научилась использовать любую ситуацию так, чтобы создать именно желаемое впечатление, и никакое другое...
...верея Таш, предназначенная судьбой и Лией ему в супруги, была, если отбросить всю нанесенную годами мишуру, несчастным существом. И ей свойственно было, как это стал про себя говорить Тэйон, «распространять несчастье на всех вокруг поровну». Юный лэрд соколов не был уверен, сознательно ли она превращает свою личную жизнь в повторяющуюся по одному и тому же сценарию катастрофу, или же это просто незаживающая рана, тянущаяся из прошлого, подобно истекающим кровью крыльям, и приносящая ей столько же боли, сколько и окружающим. Его это не слишком интересовало. Важно было то, что любого беднягу, пытавшегося занять место Ракшаса, звездновейная шарсу так или иначе стремилась то ли наказать, то ли просто удержать на безопасном расстоянии. В том числе и Тэйона. Поначалу это была простая резкость, систематические состязания остроумия и интеллекта, заканчивавшиеся появлением на нехлипком эго молодого супруга весьма болезненных синяков. Однако, когда несколько лет сдержанной семейной войны в стиле высшего света принесли совершенно противоположный желаемому результат, Таш, не давая себе труда задуматься, попыталась остудить энтузиазм супруга более радикальным способом. Благо, в прошлом ради ее прекрасных очей было пролито уже немало и слез, и крови. Лэрд, согласно столь ценимому им этикету, должен был бы закрыть глаза на измену, давая генетическому партнеру ту же свободу, которую она предоставляла ему.
Тэйон и правда очень уважал этикет. Но только тогда, когда он был ему удобен.
Вместе со шкурой своего случайного поклонника лэри соколов получила неоспоримые доказательства того, что ее пытались использовать, чтобы добраться до внутренних документов клана.
Лэри Алория решила, что снятая живьем кожа – это немного слишком для «распространенного поровну несчастья», и, хотя супруги не обменялись относительно того инцидента ни единой фразой, больше владычица соколов не давала повода заподозрить ее в небрежении клановым долгом.
Или, по крайней мере, не позволяла появиться слухам о чем-либо подобном. Этого, в конце концов, требовала элементарная вежливость по отношению к супругу. Ну а что Таш д'Алория делала со своей жизнью на самом деле, касалось только Таш д'Алория.
Были ее молчаливые исчезновения и гордые, напряженные возвращения. Были ночи без слов в продуваемых вольными ветрами горных замках. А еще позже был арбалетный болт, затемненная комната, остановленный кинжал... Тэйон Алория слишком глубоко погрузился в свою собственную боль, чтобы замечать раны, все еще терзавшие спину стоявшей с ним рука об руку женщины.
Раны, надежно скрытые черной адмиральской формой и узким непроницаемым защитным корсетом...
В полном молчании госпожа адмирал пересекла площадь, развернулась лицом к разлетающимся по обе стороны от нее Крыльям Адмиралтейства и, обнажив меч, отдала торжественный салют. В воздух безмолвно взлетели желтые и белые цветы, знак плача по потерянным душам. Черноволосая шарсу повернулась к широким ступеням лестницы, на вершине которой ее ожидал дворец, и будущая королева, и все почести, которые великий город готов был обрушить на свою спасительницу.
Началось медленное восхождение. Темная фигура, тугая корона черных кос... Где-то на середине Таш подняла голову, безошибочно нашла взглядом балкон, на котором застыли ее сын и муж. И остановилась.
Как будто ураганный порыв ветра ударил в грудь. Ее глаза несли в себе звезды, тело пело о силе и чувственности. Элегантность черной формы, уверенные жесты. Она излучала...
И смерть.
Люди ждали.
Магистр Алория возвысил голос, на правах ближайшего родственника первым приветствуя вернувшуюся героиню:
– Люди Лаэссэ, вот женщина, спасшая вас от гибели! – И это была правда, чистая правда, ничего, кроме правды. – Эйра
И грянуло, сотрясая замковые башни и шпили Адмиралтейства, дружное:
– ЭЙРА!!!
Теперь наконец в небо полетели приветственные крики, и музыка, и смех. Толпа бесновалась, приветствуя свою героиню. Толпа... Госпожа адмирал возобновила движение, все так же неторопливо взошла на террасу, удивляя всех своей выдержкой. Легко, не сбавляя шага, но и не убыстряя его, приблизилась к королеве. Легко, естественно опустилась перед Шаэтанной на одно колено.
Тэйон развернул кресло и, не дожидаясь окончания церемонии, покинул балкон. Формальности соблюдены, можно уходить.
Он остановился в Галерее Пурпурных Войн, повернулся к Терру, собираясь наплевать на вежливость и прояснить некоторые вопросы, и в этот момент их перехватил королевский посланник, рассыпавшийся в витиеватых фразах:
– Магистр Алория, Ее Королевское Высочество принцесса Шаэтанна была бы крайне благодарна, если бы вы нашли немного времени для приватного разговора с ней. Будущая королева освободится буквально через пару минут. Если вы последуете за мной...
Тэйон был не в настроении. Сияющую улыбку дворцового подхалима стер холодный, овеянный зимними ветрами взгляд.
– А дюжина янтарных гвардейцев, я полагаю, для придачи просьбе торжественности? – Голос мага
