Валландер уставился на Нюберга – это же совершенно неожиданный угол зрения.
– Допустим, – сказал он, – Сведбергу становится известно, что кто-то из молодых людей исчез. Через несколько дней он начинает свое тайное частное расследование и продолжает его почти весь отпуск Пока его самого не убивают. Допустим, что им движет не конкретное подозрение, а страх, что преступление совершил некий его знакомый. Впрочем, такого рода страх сам по себе содержит элементы подозрения. Допустим далее, что он прав в своих предположениях. Он теперь знает, кто повинен в исчезновении ребят.
– Это маловероятно, – сказал Нюберг. – Тогда он бы обязательно сказал нам. Сведберг не мог бы скрыть такое.
Валландер кивнул. Опять Нюберг прав.
– Хорошо, допустим, он не знает, что ребята мертвы. Но он этого боится. И он подозревает определенное лицо. Будем считать, что теперь он знает, кто связан с этим исчезновением. И он спрашивает этого человека напрямую. И что происходит?
– Его убивают.
– А в квартире устраивают кавардак, чтобы было похоже на кражу со взломом. Какие-то вещи исчезают. Телескоп, например. Тот самый, который мы нашли у Стуре Бьорклунда в сарае.
– Вспомни дверь, – сказал Нюберг. – Я совершенно убежден, что Сведберг сам впустил в свой дом убийцу. Или у того даже были ключи.
– То есть все одно к одному – это хороший знакомый Сведберга.
– Который к тому же знает, что у Сведберга есть кузен по имени Бьорклунд. Еще один способ сбить нас со следа – он прячет телескоп в сарае Бьорклунда.
Официантка принесла счет. Увлекшись, Валландер ее не заметил.
– И где тогда общий знаменатель? Мы знаем двоих – Брур Сунделиус и неизвестная женщина по имени Луиза.
Нюберг покачал головой:
– Женщина вряд ли такое совершит. При том что несколько лет назад в аналогичных обстоятельствах я убедился, что и такое бывает.
– И тем более вряд ли Брур Сунделиус, – сказал Валландер. – У него ноги никуда не годятся. С головой все в порядке, а ноги подводят. Здоровье не то.
– Тогда это кто-то, о ком мы пока ничего не знаем, – сказал Нюберг. – Наверное, у Сведберга были и другие близкие знакомые.
– Я начинаю ретроспективное расследование, – сказал Валландер. – С завтрашнего дня начну изучать биографию Сведберга.
– Думаю, это верный путь, – одобрил Нюберг. – Тем временем получим результаты технической экспертизы. В первую очередь отпечатки пальцев. Завтра, надеюсь, уже кое-что будет.
– И оружие, – напомнил Валландер. – Это тоже очень важно.
Валландер взял счет. Нюберг во что бы то ни стало хотел заплатить за себя.
– Мы спишем это как представительские расходы, – сказал Валландер.
– Это не пройдет.
Валландер полез за бумажником, но бумажника не было. Тут же перед глазами возникла картинка: кухонный стол, а на нем бумажник.
– Я все равно угощаю, – настаивал Валландер. – Но я, к сожалению, забыл бумажник дома.
Нюберг достал из кармана кошелек – у него было двести крон. Счет был вдвое больше.
– За углом есть банкомат, – сказал Валландер.
– Я этими карточками не пользуюсь, – проворчал Нюберг.
Официантка выключила и включила свет, потом подошла к столу. Они были последними в зале. Нюберг показал удостоверение. Она подозрительно его рассмотрела:
– У нас кредита нет.
– Мы полицейские, – запротестовал Валландер. – Может же такое случиться – я забыл бумажник.
– У нас кредита нет, – повторила официантка. – Если вы не заплатите, я буду вынуждена на вас заявить.
– Заявить куда?
– В полицию.
Валландер уже готов был вспылить, но Нюберг удержал его.
– Это может быть интересно, – сказал он.
– Так будете платить или нет?
– Я думаю, вам лучше позвонить в полицию.
Официантка заперла наружную дверь и ушла звонить. Минуту спустя она вернулась.
– Сейчас приедет полиция, – сказала она. – До этого прошу не двигаться с места.
