– Наверняка. Хотя никогда не попадался. Только за пьянство.
Похоже, Стрид говорит правду. Он и в самом деле не знает, что могло связывать Сведберга с его братом. Если их что-то вообще связывало. Это бессмысленно, решил он. Все равно что биться о стенку лбом. Надо искать другой путь.
Он решил закончить бесполезный разговор. Лучше немедленно поговорить с Рут Лундин.
– Вы думаете, вдова сейчас дома?
– А где ей еще быть? Не могу, правда, гарантировать, что она трезва.
Валландер встал – хотелось как можно скорее уйти из этой душной и неряшливой квартиры.
– Значит, я был прав, – сказал Стрид, провожая его к двери.
– В чем?
– Что Сведберг был идиотом. Другого объяснения его поведению нет и быть не может.
Валландер резко повернулся и указательным пальцем чуть не ткнул Стрида в грудь.
– Сведберга убили, – сказал он. – Из дробовика. С близкого расстояния выстрелили прямо в лицо. Сведберг был замечательным полицейским. Он день и ночь работал, чтобы такие, как вы, жили спокойно. Не знаю, что произошло одиннадцать лет назад, но твердо знаю две вещи: он был хорошим полицейским, и он был моим другом.
Стрид промолчал. Валландер вышел, хлопнув дверью так, что затряслись стены.
Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул свежий утренний воздух. Было уже четверть девятого. Он дозвонился до Ханссона и сказал, что будет на месте самое позднее в половине одиннадцатого. Потом отправился на Мальмёвеген, где обреталась Рут Лундин. После квартирки Стрида Валландер не без оторопи думал: что-то его еще ждет в гостях у этой дамы.
Но оказался приятно удивлен – ему открыла бледная, абсолютно трезвая женщина. Квартира тщательно прибрана, окна открыты. Рут Лундин была маленькая и худая как щепка. Когда она улыбалась, было заметно, что ей давно пора сходить к зубному врачу. Валландер попытался представить самочувствие матери, когда дочь сидит в тюрьме, и не смог. Но догадывался, что ей нелегко.
Она провела его в кухню и усадила за стол, предложив кофе. Он решил сразу взять быка за рога. Что она помнит о событиях одиннадцатилетней давности? Что сказал ее муж после всего этого? Слышала ли она когда-нибудь о полицейском по имени Сведберг?
– Вы имеете в виду того, которого убили?
– Да.
– Ничего о нем до того случая не слышала. И после тоже.
– Расскажите, что тогда произошло.
– Нильс явился среди ночи и меня разбудил. Он был до смерти напуган – боялся, что убил своего брата. Можно сказать, что он был пьян и трезв одновременно. Эта история случилась в один из самых скверных его периодов – он уже несколько недель не выходил из запоя. В таких случаях он бывал очень агрессивным. Правда, никогда не срывал зло на мне. Но, когда он пришел, на нем лица не было – боялся, что натворил дел.
– Его брат утверждает, что он забрал фотоаппарат.
– Он его выкинул по дороге. Не знаю, нашел ли его кто.
– Что было потом?
– Он предлагал бежать. Говорил, что знает человека, который может помочь ему изменить внешность. В общем, был совершенно не в себе.
– Но он ведь так никуда и не удрал?
– Не было необходимости. Я подумала, что прежде всего надо позвонить Стигу. И позвонила.
– Среди ночи?
– Я подумала: если он ответит – значит, жив и беспокоиться не о чем. Он взял трубку, и Нильс сразу успокоился. Утром, когда я проснулась, Нильса уже не было. Я решила, что он пошел раздобыть выпивку, но он через пару часов вернулся – совершенно трезвый и в прекрасном настроении. Сказал, что нам не о чем беспокоиться. Он якобы говорил с полицией. Никакого уголовного дела не будет. В общем, никаких последствий.
Валландер удивленно поднял брови:
– Он не сказал, с кем именно в полиции он говорил? Не называл имя Сведберга?
– Насколько я помню, нет. Он просто сказал, что говорил с полицией.
– И он был совершенно уверен, что дело останется без последствий?
– Ниссе иногда любил прихвастнуть. Наверное, чтобы скрыть неуверенность, ну, вы знаете, чувство неполноценности, почти у всех алкоголиков оно есть. «У меня есть связи, – сказал он. – Всегда надо знать, чем их прищучить».
– И как вы истолковали эти слова?
– Да никак. Просто решила, что ночью, скорее всего, ничего страшного не случилось. Это было большим облегчением. Подумаешь, братья подрались.
– Значит, вы не знаете, был ли он как-то знаком со Сведбергом? Или с каким-то другим сотрудником полиции? А он никаких имен не называл?
