– Он состоял в каком-то обществе по изучению американских индейцев. Но они, по-моему, почти никогда не встречались. Переписывались. Общество, как мне кажется, называется «Indian Science», но точно я не уверена.
– Мы наведем справки. Еще кто-то?
Она задумалась:
– Иногда он говорил о каком-то бывшем директоре банка на пенсии. Он живет где-то здесь, в городе. Они вместе наблюдали за звездами.
– А имя его он упоминал?
Она снова задержалась с ответом.
– Сунделиус. Брур Сунделиус. Но я его никогда не видела.
Валландер записал имя в блокнот.
– Еще кто-то?
– Только я и муж.
Валландер решил переменить тему:
– А ты не заметила, чтобы он за последнее время как-то изменился? Каких-то признаков беспокойства, рассеянности?
– По-моему, ничего такого не было. Он только говорил, что выработался, но это ты уже спрашивал.
– Но он, значит, не объяснил почему?
– Нет.
Валландер сообразил, что из этого вопроса вытекает и следующий.
– А тебя это удивило? Что он так сказал?
– Вовсе нет.
– То есть у вас были доверительные отношения? Он рассказывал о своем здоровье?
– Мне следовало сказать это еще утром, когда ты попросил меня его описать. Я забыла упомянуть – он был очень мнительным. Прислушивался к малейшим признакам болезни. Если простужался, ему казалось, что это тяжелое вирусное заболевание. Он боялся микробов.
Валландер тут же увидел перед собой Сведберга – как он постоянно бегал в туалет мыть руки, как старательно избегал простуженных сотрудников.
Он посмотрел на часы. Пора заканчивать.
– У него было оружие?
– Насколько я знаю, нет.
– Есть что-нибудь еще, что, по твоему мнению, могло бы помочь следствию?
– Мне будет его очень не хватать. Он, может быть, и не был яркой личностью в обычном понимании, но это был самый порядочный человек из всех, кого я когда-либо знала.
Валландер выключил магнитофон. Он проводил Ильву Бринк до приемной.
– А что мне делать с похоронами? – Ее вопрос прозвучал беспомощно. – Стуре считает, что пепел умерших следует развеять по ветру. Без всяких церемоний, без священников. Но я же не знаю, что бы хотел Калле.
– Значит, завещания у него не было?
– Насколько я знаю, нет. Если бы было, он бы мне сказал. Не было.
– А банковская ячейка у него была?
– Нет.
– Он бы это тоже тебе сказал?
– Да.
– Полиция, разумеется, поможет с организацией похорон. Я поговорю с Лизой Хольгерссон, и она с тобой свяжется.
Ильва Бринк ушла. Он проследил взглядом, как она закрывает за собой стеклянную дверь, и вернулся в кабинет. Появилось еще одно имя – Брур Сунделиус, директор банка на пенсии. Он открыл телефонный справочник. Сунделиус жил на Ведергренд, в самом центре. Валландер записал его номер и стал обдумывать разговор с Ильвой Бринк. Что она сказала такого, чего он уже не знал раньше? Женщина по имени Луиза… Видимо, Сведберг утаивал ее существование очень старательно. Старательно утаивал – это правильная формулировка. Он даже записал эти слова в блокнот. Почему человек в течение многих лет скрывает, что у него есть женщина? Еще Ильва рассказала о том, что Сведберг осуждал гомосексуалистов, что он боялся микробов… Встречался с отставным директором банка и вместе с ним изучал ночное небо… Ничто не изменилось, подумал он. Сведберг такой же, каким был при жизни. С одним-единственным исключением. Луиза. Ни один след пока не ведет нас к причине, по которой его убили.
Вдруг ему показалось, что никакой загадки нет. Все вдруг стало совершенно ясно. Сведберг не пришел на работу, потому что был уже мертв. Он застал в квартире взломщика, тот в него выстрелил, схватил под мышку телескоп и убежал. То есть все произошло случайно, до ужаса банально и оттого еще более страшно.
Другого объяснения просто не было.
