– Когда-то я хотел стать судебным медиком, – сказал он, когда Валландер закончил, – слава богу, что не стал.
– Да, – сказал Валландер. – Жуткое зрелище.
Врач поднялся с места:
– Хотите поговорить с ней прямо сейчас?
– Надеюсь, то, что я вам сейчас рассказал, останется в тайне.
– Врачи фактически дают обет молчании.
– Полицейские тоже. И все равно – просачивается на удивление много.
Врач остановился перед дверью палаты:
– Я только посмотрю, не спит ли она.
Валландер остался один. Он терпеть не мог больниц и хотел как можно скорее отсюда уйти.
Вдруг ему пришла в голову идея. Он вспомнил, как Йоранссон говорил что-то о простых методах измерения сахара крови. Врач вышел из палаты.
– Она не спит.
– Кстати, – сказал Валландер, – вы не сделаете мне анализ крови? На сахар?
Врач посмотрел на него с удивлением:
– Зачем?
– Мне завтра на прием к врачу, там должны взять анализ. Но я не успеваю.
– Вы диабетик?
– Нет. Но у меня повышено содержание сахара в крови.
– Значит, диабетик.
– Я спрашиваю только, нельзя ли померить сахар. Больничной карточки у меня с собой нет, но, может быть, в порядке исключения…
Врач остановил проходящую мимо медсестру.
– У тебя глюкометр тут есть?
– Конечно.
Валландер прочитал у нее на значке фамилию: Брундин.
– Измерь, пожалуйста, сахар крови у Валландера. А потом ему надо поговорить с Эденгрен.
Она кивнула, уколола его в палец и поместила каплю крови на тест-полоску в приборе, больше всего напоминающего плейер.
– Пятнадцать с половиной, – сказала она. – Высокий.
– Ужас какой высокий, – огорчился Валландер. – Спасибо, это все, что я хотел узнать.
Она поглядела на него оценивающе, вполне, впрочем, дружелюбно:
– У вас лишний вес.
Он кивнул и вошел в палату. Ему вдруг стало стыдно, словно нашалившему ребенку.
Он почему-то ожидал, что Иса лежит в постели. Но девушка сидела на стуле, натянув одеяло до самого подбородка. В комнате горел только ночник на тумбочке, и в сумерках Валландер почти не различал черты ее лица. Он подошел поближе, чтобы видеть ее глаза. Как ему показалось, в них мелькнул ужас. Он протянул руку, представился и присел на стоящую рядом с ней табуретку.
Она еще ничего не знает, подумал он. Она не знает, что лишилась сразу троих друзей. Или каким-то образом догадывается? Может быть, она ждала этого? Была почти уверена и не выдержала – попыталась покончить с собой?
Он придвинул табуретку. Она следила за всеми его действиями, не отрывая глаз. Когда он вошел в комнату, она чем-то напомнила ему Линду. Та тоже пыталась покончить жизнь самоубийством, когда ей было пятнадцать. Сейчас, по прошествии времени, Валландер считал, что именно этот случай и послужил причиной их с Моной развода. К тому же он так никогда и не понял, что толкнуло дочь на этот шаг, хотя в последнее время они не раз об этом говорили. А эта девушка перед ним? Сможет ли он понять, почему она приняла решение расстаться с жизнью?
– Это я тебя нашел, – сказал он, – но тебе уже сказали. Правда, ты не знаешь, зачем я вообще приехал в Скорбю. Не знаешь, почему я не уехал сразу, увидев, что никого дома нет, почему начал ходить вокруг дома, почему заглянул в павильон. – Он прервался – ему показалось, что она хочет что-то сказать, но она молча смотрела на него. – Ты собиралась встречать Иванов день с друзьями, – продолжил он. – С Мартином, Астрид и Леной. Но заболела. У тебя болел живот. Так и было?
Она не реагировала. Валландер вдруг почувствовал, что не знает, что говорить дальше. Как рассказать ей о случившемся? С другой стороны, завтра же все будет в газетах. Шок неизбежен, что бы он ни делал. Надо было взять с собой Анн-Бритт, подумал он.
– Мама Астрид получала открытки, подписанные либо всеми троими, либо только Астрид. Из Гамбурга, Парижа и Вены. Вы не собирались уехать куда-нибудь? Я имею в виду – уехать. Никому ничего не говоря, сразу после празднования?
Наконец она ответила, но так тихо, что Валландер еле расслышал.
