Прокурор удивлённо посмотрел на меня.
– Не знаю, – ответил он. – Мне очень жаль, но по ключу этого узнать невозможно…
Тут я поняла, что мой вопрос в любом случае лишён всякого смысла. Он не запирал дверь со стороны кабинета, потому что должен был ждать минуты, когда там никого не будет. Разве что это один из наших: Витек или Збышек. Но и им было бы легче пройти через дверь и запереть её со стороны конференц-зала. А если это был кто-то другой, тогда тем более… Я почувствовала, что начинаю теряться.
– Помогите же мне, чёрт возьми! – потребовала я с гневом. – Видите же, что у меня всё перепуталось!
– Очень вовремя у вас всё перепуталось! По показаниям секретарши никто, кроме этих двух панов, один в кабинете не оставался.
– Но то, что дверь была заперта со стороны конференц-зала, не вызывает сомнений. Потом он её не отпер, хотя, вероятно, собирался. Почему?
– Подождите. Вы считаете, что кто-то из этих двух панов или другой человек в любом случае запер дверь со стороны конференц-зала?
– Да. Вы сами сказали, что в кабинете никто, кроме них, один не оставался, а каждому из них было бы удобнее пройти через дверь, а потом запереть её за собой.
Прокурор задумался.
– Попробуем представить этот поступок так, как вы его представляете себе, принимая во внимание царящие здесь обычаи. Сначала кто-то снаружи…
– Кто-то снаружи должен был бы иметь ключ. Из ящика вынуть не трудно, а из вазона?..
Я тоже задумалась, а затем возвестила:
– Если бы кто-нибудь вынул его из вазона, это бы не прошло незамеченным, я уж не говорю о том, что после этого стояла бы ужасающая вонь. Ему пришлось бы сделать это поздно вечером и сразу идти домой, чтобы вымыться. Но содержимое вазона об этом не говорит. У вас есть где-то милицейские химики, спросите их, могли ли недавно потревоженные помои произвести потом такой эффект. Вас не было при этом… но спросите капитана!..
– Он мог вынуть его двумя неделями раньше, за две недели всё бы уже осело.
– Не знаю, мушек, наверное, было бы меньше – ведь вылетел бы целый рой. Хотя я не представляю, в каком темпе они выводятся…
– Ну хорошо, это выясним. Допустим, что он вынул ключ из ящика, достаточно, что он у него был. Что дальше?
– Дальше он выбирает время… Ах нет, сначала звонит… Сейчас, сейчас…
Я сидела, уставившись на прокурора. Он, в свою очередь, приглядывался ко мне каким-то рассеянным взглядом, как будто только что думал о чём-то другом, а теперь снова пытается сосредоточиться.
– О чём вы думаете?
– Звонок был в 12.15, задушили его, самое раннее, пятнадцать минут спустя… Что это значит?
– Это значит, что убийца разговаривал с ним в течение пятнадцати минут.
– Это мне не нравится. Невозможно, чтобы убийца пошёл на такой риск. В течение пятнадцати минут он находится за пределами видимости окружающих, а потом совершает убийство? Это верх неосторожности!
– И всё же мы не можем этого исключить. Каждое преступление является колоссальным риском. Действительно, разумнее было бы признать что звонил и разговаривал с ним один, а убил другой. Сейчас мы к этому вернёмся, а пока не отвлекайтесь. Оставим пока телефонный звонок и разговор и приступим к самому убийству.
– Ну хорошо, пусть будет так. Он выбирает время, когда в приёмной никого нет… Если это была Ядвига, ей было бы достаточно, чтоб не было Веси, но та, как известно, полдня просидела в центральной комнате, значительно облегчая совершение преступления. Итак, в приёмной никого нет, он входит в конференц-зал и запирает дверь на ключ…
– Мне это кажется довольно бессмысленным, – неохотно сказал прокурор. – Разве вас не удивило бы, что кто-то входит в комнату и запирает дверь на ключ?
– Удивило бы, ну и что из этого? Во-первых, он запер только одну дверь, а во-вторых, даже очень удивлённая я не бросилась бы бежать с испуганным криком. Я ждала бы, что будет дальше, а он в это время мог спокойно оглушить меня дыроколом.
– А сначала ещё попросил бы, чтобы вы любезно повернулись спиной…
– О Боже, вы снова не всё знаете! Со мной бы такой номер не прошёл, но с Тадеушем!.. Из окна нашего конференц-зала прекрасный вид на окна нашей амбулатории, а там работает необыкновенной красоты медсестра. Нет такого мужчины в нашей мастерской, который не обернулся бы, если бы кто-то крикнул: «О, прекрасная Зося в окошке!»
– Ах, так? – внезапно заинтересовался прокурор. – Действительно такая красивая?
– Да, – с жаром ответила я. – Рост метр семьдесят, прекрасная фигура, брюнетка, истинная Юнона!
– А… нет, Юнона отпадает… – проворчал прокурор, сразу теряя интерес.
– Не в вашем вкусе? Возможно, но я думаю, что туда взглянули бы и вы. А Тадеуш был без ума от этой юной богини.
– Да, это объясняет… Интересно, что мы ещё узнаем? Пока возникает вопрос: а из окна амбулатории не было видно, что делается в конференц-зале?
– Это исключено. Всё дело в том, что то окно находится ниже, поэтому от нас прекрасно видно, что делается там, а от них можно увидеть только того, кто выглядывает в окно. Это отпадает.
– Вернёмся к теме. Теперь он должен отпереть дверь кабинета и как можно быстрей выйти в приёмную так, чтобы его никто не заметил. Дверь он не отпер: или поглупел от волнения и забыл, или кто- то ему помешал. Может быть, он услышал, что в кабинете кто-то есть и не хотел скрипеть ключом?
– Сейчас, взглянем на эту решающую четверть часа…
Прокурор вынул свои записи, а я заглянула в наш график. Что происходило между 12.30 и 12.45?
Витек был в кабинете, что засвидетельствовала Иоанна, которая входила к нему за какой-то подписью. Вместе с ним были Ольгерд и Моника, которые сразу же ушли. Моника, возвращаясь в отдел, встретила по дороге выходящую оттуда Анку. Через минуту в кабинет вернулся Збышек и услышал голоса из конференц-зала. Витек вышел. Збышек тоже вышел. Витек вернулся. Чёртова Иоанна снова заглянула туда неизвестно зачем, разве что для того, чтобы создать ему алиби. Збышек перешёл из центральной комнаты в санитарный отдел, причём точное время этого перехода подтвердить никто не мог, банда кретинов, такой ерунды не могли запомнить… Одни утверждают, что это было в конце куявяка, [2] а другие – во время ланолинового мыла, идиоты, слушали разные станции!.. Ядвиги всё это время нигде не было, то есть никто не знает, где она находилась; сама же Ядвига утверждает, что была в туалете, а потом готовила себе чай. Веслав выходил из отдела хронологически в то самое время, когда Збышек входил к санитарникам. Рышард выходил перед этим, Каспер сразу после Рышарда. Гонки они себе устроили что ли?.. Судя по числу людей, которые мотались в таком маленьком помещении в такой короткий период времени, они должны были сталкиваться в коридоре!
Я заглянула в график прокурора и с интересом посмотрела на него.
– Ну и что? – нетерпеливо спросила я.
– В кабинете никого не было в течение очень короткого промежутка, около минуты. Да… Потом он уже не мог отпереть дверь. Даже запереть её мог только тогда, когда там никого не было, и трудно допустить, что он так удачно выбрал эту минуту. Разве что сам сидел в кабинете…
– Витек или Збышек?..
– Руководителя мастерской видела секретарша. Он мог бы выйти из кабинета, а затем вернуться через приёмную, но здесь был риск: в приёмной мог кто-то находиться, кто засвидетельствовал бы, что в это время никто не выходил, а следовательно, должен был выйти через кабинет. Нет, это ерунда, впрочем, он рисковал и в другом случае, могла войти секретарша, которую удивило бы его отсутствие… Напротив, другой, главный инженер, был один в кабинете, мог запереть дверь, выйти, увидеть, что приёмная пуста… У него был доступ и к ключу…
Збышек! Я не могу спасти Збышека! Это меня ужасно расстроило.
