Дома у меня на столе была разложена работа: небольшая временная котельная на три котла. Я уселась за доску и начала вычерчивать фасад. Занятие было не слишком сложное, поэтому я могла себе позволить продолжать обдумывать следствие. У меня в голове клубились тысячи разных путаных мыслей, из которых никаким способом я не могла выловить ничего разумного. Больше всего меня угнетал Витек.
Я знала, что у Витека был повод для убийства Столярека, но только при условии, что Столярек об этом поводе знал. А если он не знал об этом, то Витек, я думаю, скорей собственной грудью заслонил бы его от удара, такие большие неприятности несло с собой это преступление. Банкротство мастерской… Мастерской, в которой Витек был не только руководителем, но и имел право носить почётное имя директора. В своё время случай помог ему без каких-то особых усилий подняться на эту высокую ступень. В иное время и при других обстоятельствах он не смог бы так легко и в таком молодом возрасте стать директором предприятия, а это уже было что-то… И поэтому причины, которые могли бы толкнуть его на преступление, должны были быть невероятно значительны…
Но Витек лгал. Витек знал, где был ключ. А ключ из вазона?..
Нервы мои не выдержали, я бросила свою котельную и позвонила одной знакомой, которая писала диссертацию по химии. Совершенно ошеломлённая химичка объяснила мне, что описанным мною помоям хватило бы и нескольких дней, чтобы отстояться и отреагировать столь же внушительным способом, то есть ключ мог быть вынут из вазона раньше, а после преступления снова заброшен туда. Хлюп, и всё! И прикрыть…
Что же, значит, это Веслав? Невозможно. Совершенно невозможно. Но если это не Веслав и не Витек, тогда Збышек. Каспера и Рышарда, и также Монику я исключаю. Збышека тоже. Что касается Збышека, меня интересовало только то, как его защитить.
Я подняла голову от чертежа и тоскливо подсмотрела в угол комнаты. Мне бы очень пригодился сейчас дьявол, он умел заставить меня логически мыслить. Но, как внимательно я ни вглядывалась во все возможные углы, дьявол не появился. Зато зазвонил телефон.
– Минуточку, – сказала я, поняв наконец, что на другом конце провода находится прекрасный прокурор. – Вы действительно мне звоните или меня опять подводит моё воображение? Потому что у меня уже всё перемешалось…
– Действительно звоню, – несколько удивлённо ответил он. – Прошу прощения, что в такое время, но у вас сегодня во второй половине дня было какое-то собрание, и я надеюсь, что вам удалось добыть какую-то новую информацию.
– Удалось, удалось… Эта новая информация скоро доведёт меня до полного умственного истощения. Если я немедленно не обговорю её с вами, то не ручаюсь за свою голову. Где вы хотите со мной встретиться?
Я совершенно не собиралась этого говорить, но за меня говорил дьявол.
– Видите ли, пани, я, собственно, не имею права с вами встречаться, – в голосе прокурора зазвучало что-то похожее на беспокойство. – Только по окончании следствия…
– Да? – невинно сказал дьявол моими устами. – Тогда, может быть, мне приехать к вам домой, тогда нас никто не увидит?
Этот невинный вопрос дьявола явно смертельно его напугал.
– Боже сохрани! – поспешно воскликнул он. – То есть я хотел сказать, может, в «Европейском»?..
* * *
Кафе закрывалось в десять часов, а наш разговор дошёл только до половины. Прокурор немного поколебался.
– Собственно, мне уже всё равно. Я и так совершил служебное преступление, встречаясь с подозреваемой во время ведения следствия… Надеюсь, что там, внизу, в «Каменоломнях», не будет никого из знакомых…
* * *
– Принимая во внимание ситуацию на службе, Витек последний человек в очереди на скамью подсудимых, – сказала я, кончая отчёт о делах мастерской. – Но он лжёт…
– А вы уверены, что это он тогда запер дверь? Может, это сделал кто-то другой?
Я взглянула на него поверх рюмки с яжембяком. Алкоголь колоссально повышал мои умственные способности.
– Во-первых, только он тогда там работал, во-вторых, держал там бесценные материалы для конкурса, а в-третьих, последним уходил и приходил первым, сразу после Иоанны, которая, в свою очередь, уходила значительно раньше. В любом случае он не мог не знать о существовании ключа и не заинтересоваться тем, где этот ключ находится.
– Может, он забыл?
– А! Так, может, ему напомнить?
– Только не вздумайте этого делать! Вы и так уже слишком много знаете. Не хватало только, чтобы вы начали действовать по своему собственному усмотрению!
Я упрямо покачала головой. В этих «Каменоломнях» я чувствовала себя ужасно довольной и совершенно беззаботной. Прокурор держался настолько невероятно официально, что у меня не было никаких сомнений. Дьявол не обманул, мои дела были на мази. Я поинтересовалась результатом поисков в санитарном оборудовании нашего туалета, но в ответ услышала пространный обзор последних театральных премьер. Это свидетельствовало о том, что там должны были найти что-то интересное, поэтому я прицепилась к этой теме, как репей к собачьему хвосту. Результат моих упорных домогательств был прямо противоположный, но в то же время достаточно положительный. Оказалось, что представитель права отлично танцует…
Потом я уже работала главным образом ногами, потому что при каждом моём вопросе на тему поисков раздавалась музыка, стоявшая на сцене женщина начинала кричать в микрофон слова песен, а прокурор срывался с места и застёгивал среднюю пуговицу пиджака. В какой-то момент, во время упоительного поворота, он буркнул:
– Не терплю вальса…
– Так зачем же вы танцуете?
– Чтобы вы перестали задавать вопросы…
Из всего этого я сделала вывод, что представители следственных властей должны получать всестороннее образование.
Может быть, я и не опоздала бы так на следующий день, если бы утром, перед выходом на работу, мой взгляд не упал на оставленный накануне чертёж фасада котельной. Я пригляделась к нему и явно почувствовала, что со мной что-то не в порядке. Потребовалась целая четверть часа, чтобы я, наконец, смогла понять тот жуткий идиотизм, который мне удалось сотворить в состоянии увлечения расследованием. Я сделала что-то неописуемое – фасад, который одновременно являлся и тыльной частью, причём в первую минуту совершенно нельзя было понять, в чём заключается ошибка, и от созерцания этого мутилось в голове. Я взяла это с собой на работу, чтобы осчастливить коллег необычной перспективой.
Я стояла около Иоанны и рылась в стопе разной машинописи, выискивая свою, когда вошла Ядвига, ещё более опоздавшая, нежели я. Ни на что не отвлекаясь, она сразу направилась к Витеку, чтобы представить какое-либо оправдание. Дверь за собой она оставила открытой.
– Пан инженер, у меня образовалась мозоль, – сказала она низким голосом, вытягивая по направлению к нему ногу, похожую на палку. – Вот здесь, пусть пан посмотрит.
Со времени сплетен, касающихся мнимой пламенной любви Витека, в Ядвиге всегда теплилась тень надежды, что в них могло быть какое-то зерно правды. Поэтому, соблюдая определённую служебную
