когда, интересно, он соизволит отсюда уйти, может, к утру?
– Вот именно! – с горечью подхватила я. – А от двери его не увидеть, сидит за последним столом, холера! И вообще жаль, что ты не одет.
– А что же я, голый?
– Галстук я бы тебе, возможно, и раздобыла, но вот брюки с кого-нибудь стянуть вряд ли удастся.
– А зачем он вам? Что вы намерены делать с этим типом?
Я честно призналась – понятия не имею. И Марта тоже. Что-то говорило мне, что это преступник, о котором ни полиция, ни мы с Мартой ничего не знаем, а очень хотелось бы знать. Независимо от того, используем его в своём сериале или нет. И Бартек тоже заразился нашим любопытством, но Бартека нет под рукой. А Витек, похоже, не заразился.
– Ладно, – заговорил Витек, явно желая успокоить меня. – Поговорю со своими, может, кто что знает…
И тут неожиданно горбоносый объект вышел из зала казино. Не поднимая головы, стал спускаться по лестнице, а поскольку лестница состояла из нескольких маршей, показывался нам и анфас, и в профиль.
– Вот он! – дико прошипела я. – Хорошо рассмотрел? Проследи за ним.
– Зачем? – с невозмутимым спокойствием спросил Витек. – Я и так его знаю. А если увяжусь за ним – вряд ли вернусь живым.
– Так кто же он?
– Контролёр. Посредник. Правая рука того самого Кубяка, о котором вы столько говорили. Да-да, финансовая деятельность в самом широком аспекте – и давать в долг, и выбивать задолженность. Действует во всех направлениях, но очень умно и осторожно, не высовывается, в лидеры не лезет, его вполне устраивает роль подчинённого. Выполняет поручения, следит и огребает денежки. Возможно, иногда и лично вмешивается, но редко.
– Какое-то имя у него имеется?
– Как же без имени? Лех Пащик. Проживает в комфортабельной квартире на Домбровского, недалеко от Волоской. Три комнаты в бельэтаже.
Помолчав и переварив услышанное, я тихо заметила:
– Вот бы я посмеялась, если бы это оказалась та самая квартира…
– Какая?
– Собственность тётушки Элеоноры. Супруг покойный, мой родной дядюшка, ещё при жизни, ясное дело, сделал в этой квартирке такой тайник, которого ни один нормальный человек не в состояли обнаружить. Тётушка Элеонора могла показать его тому, кто купил её квартиру, когда она сама переселялась в последнее своё жизненное прибежище, роскошный дом опеки. Скончалась она давно и вряд ли кому другому рассказала о тайнике.
– Честно говоря, я бы тоже посмеялся, – кивнул Витек. – И что теперь?
Потрясающая новость, ничего не скажешь. Немного привыкнув к ней, я смогла задавать вопросы:
– Послушай, а он всегда так выглядел, как сегодня? Усов не сбрил, причёску не сменил?
– Каких усов? Никогда не было у него усов. И бороды не было.
– Значит, специально ради пожара переоделся и изменил внешность. Приклеил усы, напялил парик, спереди и в самом деле трудно было его признать. Только вот с носом промахнулся. Слушай, ты как думаешь, полиция подозревает?
Витек не сразу ответил. Сначала подозвал официантку и заказал кофе. Я от кофе отказалась, упорно придерживаясь минеральной воды с лимонным соком и очень надеясь, что непременно потеряю сто, а может, и целых сто пятьдесят граммов. Говорят, от эмоций человек здорово худеет…
Тут заверещал мой мобильный. Звонил Бартек, я еле его слышала.
– Ты где находишься? – прокричала я. – Половины не разбираю.
– Еду из Щецина, – донеслось в ответ. – Я тебя тоже почти не слышу. Нет ли там поблизости Марты? В эту пору она обычно бывает у тебя.
Интересно, какая нелёгкая занесла его в Щецин? И я закричала в ответ:
– Не обязательно у меня, но и в самом деле поблизости. Под одной крышей, можно сказать. Кроме нас, здесь ещё порядочно посторонних, но это не имеет значения.
– Ага, значит, вы обе в казино?
Надо же, догадался!
– В казино, а что?
– Да ничего. Из двух зол… Не говори ей, что я звонил.
Тут вместо слов послышались скрежет и завывания. Я терпеливо пережидала.
– …завтра буду, – наконец донеслось что-то членораздельное. – И много новенького. А ей не говори, я сам с ней разберусь.
– А если она станет плакать? – поспешила я с вопросом, пока не отключился, тем более что его последние слова прозвучали на редкостью отчётливо. Надо же воспользоваться такой удачной для связи полосой.
– Не верююю… – опять завывающе донеслось с другого конца света, и связь прервалась.
