Народная монархия

бесспорности, что весь французский народ целиком, почти на все сто процентов, стоял за Наполеона и что за монархию не стоял никто, — она была навязана Франции иностранными штыками. Монархия Бурбонов, которые «ничего не забыли и ничему не научились», была монархией антинародной, хотя и была «конституционной» в самом европейском смысле этого слова. Империя Наполеона была демократической в социальном смысле этого слова, хотя ни о какой «конституции» Наполеон и слышать не хотел: «Я не свинья, которую откармливают на убой». Москва, по тому же Ключевскому, развивалась в сторону «демократического самодержавия» с тем, однако, осложнением, что ее правящий слой был аристократическим слоем, что и привело к катастрофе петровской эпохи.

Московская монархия была по самому глубокому св о ему с уществу выборной монархией. С той только разницей, что люди выбирали не на четыре года и не на одно поколение, а выбирали навсегда. Или пытались избрать навсегда. В самом основании Московской Руси — Суздальского княжества — лежит факт избрания: суздальцы «при н яли» князя Андрея, помимо его братьев. В 1613 году Русь «избрала» Михаила Феодоровича. И так как избрание предполагалось «навсегда», то оба они так или иначе были связаны с прошедшим «' всегда» с бесспорной или спорной, но все-таки принадлежностью к династии. «Прекрасно цветущий корень Августа Цезаря» — в 1613 году имел в виду установить такую же бесспорность в прошлом, как это же имело в виду происхождение фараона от бога Ра, или японской династии от Луны. Но по существу это было избрание формы правления.

Можно было бы сказать, что монархическая форм а правления в России подверглась более или менее непрерывному «переизбранию». Нация всегда поддерживала монархию, а за тысячу лет своей истории у нации было достаточно возможностей от монархии избавиться. Одна из этих возможностей — правда, вовсе не нацией — была использована в 1917 году. Русская монархия была продуктом русского национального творчества она была создана «через народ» и она работала «для народа». Но она работала честно, ничем и никогда этот народ не обманывая . Не имеем права обманывать этот народ и мы, народные монархисты.

Итак: если термин «конституционная демократическая монархия» мы переведем на русский язык: «соборная и народ н ая монархия» и если в этот последний термин мы вложим его русское содержание, такое содержание, каким эта монархия была наполнена в действительности, — хотя и не всегда, — то мы, вероятно, избавимся от недоразумений и по поводу «конституции», и по поводу «демократии». Мы также избавимся и от некоторых на ш их союзников на наших монархических путях.

Монархическая пропаганда должна быть честной. Но, кроме того, она должна быть умной пропагандой. Одна из самых неумных вещей, которую делает часть зарубежных монархистов, это попытка представить Россию до 1917 года в качестве рая. Ни в какой рай не поверит сейчас никто. Ни один разумный пропагандист не имеет права оспаривать неоспоримых вещей. Хотя бы уже по одному тому что это соверш е нно безнадежно — в лучшем случае, и что это порочит всю монархическую аргументацию — во всех остальных сл у чаях.

Русской монархии со стороны ее противников, и иностранных и русских, предъявляется ряд очень тяжелых обвин е ний, фактическая сторона которых не вызывает никаких сомнений. Действительно, Россия до 1917 года была, вероятно, самой бедной страной европейской культуры. Действительно, разрыв между «бедностью и богатством» — был зияющим разрывом, и таким же зияющим разрывом был разрыв между утонченно тепличной культурой «верхов» и остатками полного бескультурья на низах. Россия до 1917 года была, действительно, построена на сословных началах и, действительно, весь правительственный аппарат страны находился целиком в руках одного сословия — дворянского. Ни купец, ни крестьяни н , ни мещанин, ни прочие не могли быть ни губернаторами, ни даже земскими начальниками. Земством «по должности» управляли предводители дворянства. Говоря практически, все остальные слои страны от управления этой страной были почти начисто отстранены. Этот сословный строй шатался и таял с каждым годом, но он существовал.

Социально-политический строй страны был сословным. Но монархия сословной не была. К ак. и в вопросе о нашей бедности, так и в вопросе о нашем сословном строе лежали явления, так ска з ать, стихийного порядка. В первом случае географическо-стихийного, во втором случае — социально- стихийного. Монархия боро л ась и с географической и с социальной стихиями, и если она не могла быть «абсолютной» в социальном отношении, то тем менее она могла претендовать на неограниченную власть над климатом и географией.

Климат и география, вся предшествующая внешняя и внутренняя история страны создали в ней такое напряженное поли тическое положение, какого не было больше никогда в мире. Из десяти последних носителей Верховной Власти — пять погибли насильственной смертью, — процент потерь боле е высокий, чем в пехоте Первой мировой войны. За русскими царями шла вековая охота, «охота за коронованным з верем», как — с предельной степенью гнусности, — писал об этом М. Покров ский. И только Император Александр Второй был убит «сле в а», все остальные цареубийства были организованы знатью, — она же организовала и переворот в феврале 1917 года — левые в нем были абсолютно не причем .

В стране шли незатухающие кр е стьянские бунты, восс т ания, «беспорядки» — к ним присоединились и такие рабочие вы ступления, как знаменитая Ленская история. Был и 1905-06 год. Центр страны нищал с каждым годом. Убийства министров стали повседневной хроникой. По поводу убийства П. А. Столыпина Л. Тихомиров писал:

«На разбитых щепках некогда великого корабля, с изломанными машинами, пробоинами по всем бортам, с течами по всему дну, при деморализации экипажа … П. А. Столыпин … . умел везти пассажиров во всяком случае с относительным благополучием…»

Со смертью П. А. Ст о лыпина окончилось и это благополучие: ушел последний государственный чело в ек бывшего правящего слоя, остались «бессильные старцы». Некогда великий корабль остался с капитаном (Царь) и с пассажирами (народ). Но совершенно без экипажа.

И, — паралл е льно с этим, — Росс и я в культур н ом и промышленном отношении шла вперед семимильным и шагами та к не шел никогда в истории ни один народ! Если все по-прежнему нищал центр страны, то росли и богатели ее окраины. Если стремительно росло народное образование, то вся сумма «образованности» принимала все больший и больший антинациональный характер. Россия последних десятилетий стояла на первом месте в мире по литературе, музыке, театру, балету и выходила на первое место по химии, физи о логии, медицине, физике, и в то же время организация Церкви, армии и администрации находилась, может быть, на самом последнем месте среди культурных стран мира. Русская знать, у которой освобождение крестьян выбило из-под ног ее экономическую базу, стояла накануне полного разорения — нищеты. И даже больше, чем нищеты: полного банкротства. И осенью 1916 года был возобновлен проект столыпинских времен: убрать монархию и этим по к р айней мере остановить социальный прогресс страны дл я того, чтобы спасти знать.

Так, — на данный момент, — завершился круг внешних и внутренних противор е чий. Русская поэзия, которая видела безмерно дальше чем русская профессура, еще устами М. Ю. Лермонтова предсказывала:

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет…

И, почти через сто лет , А. Белый повторил это страшное пророчество:

Исчезни в пространство, исчезни,
Россия, Россия моя…

Черный год настал. Россия исчезла в СССР. Монархия пала жертвой комбинации из внешней опасности и неразрешенных социальных противоречий внутри страны. Основное из этих социальных противоречий заключалось в том, что страна бесконечно переросла свой правящий слой, что этот слой социально выродился, что монархия оказалась без аппарата власти, но очутилась в паутине предательства, — предательство и по адресу царя и по адресу народа.

И Февраль, и Октябрь, и поражения всех Белых армий находят свое фактическое