Особенно часто и подолгу говорили они об Эдуарде. Англичане Стаса не очень интересовали, Эдик был важнее – ведь Стас уже слышал о нём в Париже, когда устраивался в мастерскую мэтра Антуана. Потом экскурсоводша в галерее Palais-Royal тоже упомянула Эдуарда Гроха как английского лорда. И он знаком с Кощеем, он
Но откуда Эдик взялся?! Он не мог быть дедом Стаса, потому что его дед Эдуард был отцом его мамы, а способности
– Это был не ты, а другой, лишь обликом с тобой немного схожий, – убеждал он Стаса.
– Да, другой, – с сарказмом отвечал тот. – Я и сам знаю, что другой, ведь я – это я. Но только отчего-то твой Эдик мой современник и родился от моих мамы с папой, а я его даже не знаю. И кстати, у нас один и тот же крёстный, князь Юрьев, благодаря чему и он и я, собственно, и попали в места твоего постоянного проживания.
Зима была более морозной, чем зимы двадцатого века, знакомые Стасу. А уж с погодой Баварии и сравнивать нечего!.. Впрочем, во времена царя Алексея Михайловича было холоднее. И всё же только теперь Стас понял, что обычай заготавливать дрова в длинных поленьях возник не только ради ускорения самого процесса заготовки, а и чтобы зимой греться два раза: когда рубишь и когда топишь.
Обсуждали они и англичан: Хакет не понравился Кощею, потому что глуп и беспощаден, отец Мелехций – потому что умён и хитёр. А сочетание глупости с беспощадностью, как и сочетание ума и хитрости – это смеси очень опасные. Два человека, обладающие такими свойствами, собравшись вместе, способны на любое негодяйство.
Весной Кощей проговорился, что англичане интересовались историей Руси, которую им в подробностях пересказывал Эдик. И особенно они выспрашивали про жизнь императора Павла. Стас насторожил уши:
– Что ж ты раньше молчал, дед?
– А что я понимаю в вашей истории? Ведь она о том, что будет после…
– Та-ак! Может, здесь и найдём ответы? Рассказывай.
– Но я в вашем времени не жил, ничего не знаю, – удивился Кощей. – Как же я могу про это рассказывать? Вы там, а я тут.
– Да какая разница, кто и с какого конца историю рассказывает?! Ни Эдик, ни эти англичане тоже при императоре Павле не жили. Рассказывай!
И Кощей, насколько сохранил в памяти, пересказал ему, что император Павел покушение пережил, царствовал долго и праведно; ему наследовал сын Константин; за ним был Константин II Инженер, и так до императрицы Анастасии, при которой и живёт Эдик в стольном граде Петербурге, с папенькой и маменькой, собираясь поступать в университет, на исторический факультет.
– А что такое факультет, Стас? Эдик мне говорил, да я запамятовал…
Стас погнал его рассказывать по второму разу. Потом особо выспрашивал про покушение на Павла: кто, да как, и когда. Неделю его мучил. Выжал старика досуха; больше тот ничего вспомнить не мог.
Ему смутно помнился школьный курс истории, в котором покушение на Павла прошло без сучка без задоринки. И он знал эту же историю, но с неудачным вмешательством то ли солдата, то ли фельдфебеля Степана. Знал также вариант, в котором Степан был вахмистром, предводителем отряда – и тоже не достиг успеха.
Теперь ему стала известна версия удачного вмешательства Степана: Павел остался жив, но его, Стаса, подменил Эдик. Разум его соглашался на возможность исчезновения одного и появления другого; он имел уже такие примеры – одна исчезнувшая Эйфелева башня чего стоила; непонятным было одновременное существование их обоих.
– Давай думать, – предлагал он Кощею. – В моём истинном времени – тьфу, в моей реальной жизни – Эдика нет. А в его жизни, соответственно, нет меня. Но в
– Не спрашивай, не понимаю. Я одному верю: всё едино суть, живи как живётся и не пытайся переделать мир.
– Но ведь кто-то – и я даже знаю кто! – вопреки твоему, старик, учению, мир изменил. Вопрос только в одном: как сосуществуют оба мира, прежний и изменённый?
Он ломал себе голову над этой проблемой всю весну. В мире номер один Степана не было. Вдруг он неизвестно откуда появился и спас императора: родился мир номер два. Из книги Букашкова следует, что некий фон Садов «предал» Степана, и тот был убит. И в это же время, в этом же городе находился другой фон Садов, геолог! Понятно, что оба Садова –
– А всё-таки: если исчезла
– Велми, отрок, меня удивляет, как ты толкуешь слово
– Непонятно…
Два мира взаимно уничтожают друг друга. Император или жив, или нет. Родился или Эдик, или он, Стас. Никак не могут они быть здесь одновременно. И, кажется, ключевая фигура, порождающая парадокс, – Степан.
От момента, когда он, волею фон Садова, приступает к искажению первоначальной истории: садится на коня и скачет спасать императора, – и до момента, когда фон Садов его истребляет, проходит, предположим, полчаса. И в эти полчаса, пока Степан скачет, существуют оба мира! Через эту «дырку» и проник в наш мир Эдик!
Наверное, гнев Кощея, с точки зрения ребёнка, был страшен. С точки же зрения стороннего наблюдателя он мог выглядеть забавно: трясущаяся голова на хилом тельце, сверкающие глазки, язык, мелькающий между лохматыми усами и широкой редкой бородой, визгливый голос, быстрый говор. Но Стас ничего забавного в происходящем не находил, ибо причиной гнева старика был он сам.
Кощей разорался после признания Стаса, что в одну из
– Наши ходки – это монашество, – кричал дед. – Достаточно натерпелись от распущенности в былые времена! Забыл, чем кончилась война зеркальных близнецов? От тебя только и требовалось, негодник, соблюдать правила в
– Откуда мне знать правила? – вяло отбивался Стас, чувствуя свою вину. – Отец погиб, никто меня не учил…
– А я всё удивляюсь – отчего-то зачастили ходоки. Такое бывает, когда надо Господу прореху залатать. А это, стало быть, ты виноват?
За следующие месяцы – а Кощей прожил ещё полтора года – Стас выслушал немало историй о том, к каким ужасным последствиям приводит вмешательство в установленный Богом ход событий. Нарушителя, или его жену, или ребёнка, или всех сразу поражает слабоумие, нутряные болезни, ранняя смерть. На них ополчаются все силы зла!
– Если наши ходки богоугодны, – возражал Стас, – ополчаться должны силы добра…
–