— Сожалею, — подал голос Белый, — но это невозможно. Монсигнор несовершеннолетний, его опекуном является Его Величество, а он определил, что братья Ее Высочества Элеоноры должны отправиться со мной. Миссия, порученная графу Мо, может быть исполнена лишь взрослым мужчиной и опытным бойцом. Его Величество не считает возможным подвергать опасности своих юных подопечных.
— Его Величество весьма заботлив, — с непроницаемым лицом заметил Базиль, — что ж, Филипп, поезжайте с ситнором. Вам и впрямь следует многому научиться. Я, разумеется, с разрешения августейшего опекуна, навещу вас по возвращении из Гвары, — Базиль задумчиво тронул книгу. — Говорят, если перед дальней дорогой откроешь наугад страницу, узнаешь свое будущее… Хм… Что бы это могло значить? «Леонард смотрел на людей, которых знал всю жизнь, и видел их словно бы впервые, а может быть, он впервые смотрел открытыми глазами на свою жизнь…»
2895 год от В.И.
19-й день месяца Зеркала
ДОННАЯ КРЕПОСТЬ
На древней башне, такой же серой, как и осеннее небо, развевалось полосатое эскотское знамя — вернее, не знамя, а несколько широких разноцветных лент, прикрепленных к одному древку. Пришли! Пришли, Проклятый побери!
Луи Трюэль махнул рукой в перчатке своим — дескать, остановитесь — и послал коня вперед. Он поставил на карту все: жизнь людей, которые пошли за ним, месть, долг. Если Лось переметнется к победителю или, послав к Проклятому всех, решит прибрать к рукам Эстре и стать полным хозяином Приграничья, ему никто не помешает. Луи знал слишком многих предателей, чтобы верить до конца кому бы то ни было, кроме… кроме тех, с кем на этом свете он уже не свидится. Он не знал ничего ни о братьях, ни о Сандере, ни об остальных «волчатах», подгоняя своих людей и уводя все дальше и дальше на северо- восток. Ему поверили и за ним пошли, потому что, кроме него, никого не осталось. Хайнц привык подчиняться, Морис Шаотан был слишком подавлен, и граф Трюэль, стиснув зубы, изображал, что знает, как надо поступать.
Каждую ночь он спрашивал себя, правильно ли сделал, приказав отступать на Гвару, — может, стоило захватить корабли и попытаться уйти в Оргонду, как некогда Филипп? Нет, им не дойти, ортодоксы наверняка постарались блокировать Лиарэ, да и время для морских походов неподходящее. Не лучше ли было отступить в Тагэре? И оказаться между Тартю и Ноэлем? Нет, если Лось не изменит договору, они выбрали правильное решение, а если изменит?
Тяжелая решетка дрогнула и со скрипом поползла вверх, затем опустился и мост. Луи ждал. Подленькая часть его сознания шептала: поверни коня и беги. Эскотцы — те же фронтерцы; пока вы были сильны, они с вами пили, вы проиграли — и они вас продадут с потрохами.
На мосту показался высокий парень в серо-черно-малиново-изумрудном плаще. Воин был без шлема, в ярком зимнем берете, из-под которого выбивались длинные соломенные волосы. Луи узнал его — один из тех, кто неимоверно давно сподличал на турнире, ударив по лошадям, а не по всадникам. Тогда в седлах удержались только Рито, Артур и господин Игельберг. Луи словно бы вживую услышал бесшабашный смех мирийца и значительные речи дарнийского наемника… Оба мертвы. Скорее всего мертв и Артур — Бэррот не из тех рыцарей, которые переживают своих королей, для этого он слишком предан и благороден, а он, Луи? Он пережил Сандера и даже удержал Хайнца и Мориса, готовых броситься на Тартю. Удержал и привел сюда, в Приграничье…
— Друг Луи, — желтоволосый эскотец с улыбкой коснулся прикрепленной к берету пряжки с серебряной лосиной головой. — Донная Крепость приветствует тебя. Желаешь отдохнуть или сменишь коня и продолжишь путь?
Сменить коня? А, понятно… Эскотец (как же его, Проклятый побери, зовут?) принял его за королевского посла. Они же еще ничего не знают, ничегошеньки…
— Я не один, друг. — Только друг ли он на самом деле? — Со мной около тысячи людей, в том числе полторы сотни пленных фронтерцев.
Зеленоватые глаза собеседника полыхнули варварской радостью.
— Арция взялась за тростниковых кабанов?! Друг Луи привел авангард? Не сомневайся, господарь выступит немедленно, до зимы мы пройдем до самой Тахены, не будь я Ласло Ра-Дан!
Точно! Ласло Ра-Дан, сын старшей сестры Лося, отменный наездник и рубака, и вроде бы без двойного дна.
— Я привез плохие новости, — четко произнес Луи, — очень плохие, по крайней мере для Арции. Александр Тагэре был предан фронтерцами и графом Рогге и погиб в битве. Мы вырвались, нагнали фронтерцев и разбили, а вожаков взяли в плен, но это ничего не меняет. В Мунте сидит Пьер Тартю.
Ласло молчал, над старой башней кружились какие-то птицы — то ли голуби, то ли вороны.
— А Гаэтано? — По тому, как дрогнул голос эскотца, Луи понял — Ра-Дан и правда друг.
— Мы поймали его коня, он был без всадника.
— Да, — согласился Ласло, — Рафаэль мог оставить седло только мертвым. Я знаю, сначала умер он, и лишь потом король. Вам надо отдохнуть, Донная Крепость в вашем распоряжении. А я поскачу в Гвару… Проклятый, ну как же это?!
2895 год от В.И.
1-й день месяца Волка
НИЖНЯЯ АРЦИЯ
Серпьент в образе совершенно неуместной в осеннюю пору бабочки отправился на разведку, воспользовавшись отсутствием ветра и проглянувшим сквозь серые тучи солнышком. До Гвары оставалось не так уже и много, но Рито это не вдохновляло. То, что они, оторвавшись от погони, уходили на северо- восток, было мудрым и дальновидным, но мудрые и дальновидные поступки у мирийца с детства вызывали судороги. Более того, Кэрна был уверен, что, если он начнет задумываться о том, что творит, сумасшедшая удача байланте его оставит. Однако северо-восток ничуть не хуже юго-запада, а свалившихся на голову спутников нужно было куда-то девать.
Кэрна предпочел бы остаться один, хотя он спокойно выносил Крапивника, несмотря на его сварливость. С Яфе он тоже спелся, но эрастианский монах, весьма посредственно сидящий на лошади и то и дело осеняющий себя Знаком, — это было слишком. А Николай считал своим святым долгом утешать Рито и наставлять его на путь истинный.
Нет, в Гвару! В Гвару! Оставить молельщика Лосю и кардиналу, а самому… На этом мысли Кэрны обрывались, так как загадывать вперед он терпеть не мог. Раньше за него решал Сандер, отвечавший за всех и вся, теперь король и друг мертв. Рито сжал кулаки — в который раз захотелось завыть.
— Размышляющий о прошлом смотрит в небо, а видит ад. — Яфе в арцийской теплой одежде выглядел диковато, главным образом из-за бороды, с которой не желал расстаться.
— Я согласен взглянуть на ад, если захвачу туда несколько тварей.
— Кровь всегда пахнет кровью, — атэв опустился на корточки рядом с мирийцем, — твое сердце не успевает за ногами твоего коня. Ты остался рядом с телом Эссандера, послав с нами свою тень. У прошлого, как у скорпиона, на хвосте — жало, не нужно держать его за хвост.
— Я не держу, — махнул рукой Рито, — это оно меня держит. И тебя, думаю, тоже, иначе ты давно бы побрился.
— Если судьба скажет мне — обнажи лицо, я это сделаю, но пока она лишь смеется нам в спину, как обокравшая гостя танцовщица. Но ты не хочешь ехать туда, куда мы едем.
— Не хочу, но это нужно. Господарь Гвары может что-то знать, хотя я больше надеюсь на
