Женщина без тени

Раб лежал на спине с закрытыми глазами. Его кожа приобрела мертвенно-серый оттенок, грудь быстро вздымалась и опускалась. С первого же взгляда Кейла поняла, что он смертельно ранен. И она никак не может ему помочь.

У нее не осталось эмпатических сил, она исчерпала их полностью в одной неистовой атаке на Грир. Но даже если бы она не опустошила себя, исцеление никогда не принадлежало к числу ее талантов. О, если бы только…

«Тебя предупредили».

Кейла повернулась к далькоям:

«Помогите ему, пожалуйста!»

«Ты имела великий дар и неправильно воспользовалась им. Теперь он отнят у тебя. Мы ничего не можем поделать».

«Я прошу не за себя, а за своего друга».

«Цена слишком высока. Твой друг умирает».

«Но вы могли бы исцелить его?»

«Ему причинен слишком большой ущерб. У нас не хватит сил».

«Пожалуйста!»

«Мы сожалеем…»

«А что, если я смогу увеличить ваши силы?»

«Каким образом?»

«С помощью вот этого. – Кейла протянула мешочек с самоцветами своего отца. – Самые лучшие метакристаллы на Сент-Алъбане».

«Возможно. Покажи их нам».

Дрожащими руками она раскрыла застежку и высыпала на ладонь сверкающие кристаллы; иссиня- красные и зольные грани заиграли в свете двойных солнц.

Далькои собрались вокруг нее и склонили головы над сверкающими камнями.

«Может быть, этого будет достаточно. Но нам понадобится медиум».

«Я могу сделать это за него».

«Положи одну руку на голову своего друга, а другую – на его легкие».

Кейла мягко отодвинула Саломею в сторону и сделала, как ей было сказано.

– Кэти, что ты делаешь?

«Открой нам свой разум».

– Кэти! – Голос Игера раздался очень близко.

– Ш-шш! – Кейла не могла отвлекаться. Она сфокусировала всю силу своего разума на раненом товарище. Закрыв глаза, она позволила далькоям овладеть собой. Она плыла в пространстве перемежающейся светотени, наполненном странными гулкими шепотами – групповой разум далькоев? – а затем оказалась в сознании Раба, словно нырнув в стоячую воду глубоководного пруда.

Молчание. Тело Раба застыло в жуткой неподвижности, кровь скапливалась в его сердце. Смерть приближалась.

Кейла продолжала стоять на пороге сознания Раба. Она не могла, не имела права отпустить его.

«Живи, черт бы тебя побрал! Ты не можешь спасти мою жизнь, а потом умереть. Ты не можешь оставить меня, оставить всех нас. Я этого не вынесу».

Она вливала в Раба свою энергию, жизнь и любовь. Окружающий мир пропал для нее, задернутый красной пеленой, колышущейся и накатывающей волнами, словно прилив.

«Выздоравливай».

Она находилась внутри и снаружи одновременно, включая нейронные цепочки, увеличивая поступление эндорфина в кровь Раба.

«Дыши, – думала она. – Дыши и живи».

Красная дымка истончилась до бледно-розового оттенка и исчезла. Кто-то держал ее за плечо и тряс. Кейла не обращала на это внимания.

«Давай же, Раб, давай!»

Вот: слабое содрогание. Еще одно. Сердце спазматически сжалось и остановилось. Слабое биение. Быстрее! Раз, два, три, четыре…

Раб моргнул и открыл глаза. Потом пошевелился и с тихим вздохом поднял руку, потянувшись к Саломее.

Глаза Кейлы наполнились слезами.

Чьи-то руки подняли ее на ноги. Она повернулась и увидела потное лицо Арсобадеса. За его спиной стоял Игер.

– Что ты сделала? – хриплым шепотом спросил Арсобадес. – Я слышал шум, а потом увидел на мониторе, как Грир застрелила Раба. Но что сделала ты, Кэти?