темным нимбом расплылась вокруг его головы.
Из кустов послышался треск ломаемых ветвей, и вскоре на опушке появилась Офелия.
– Ну, что ты нашла? О Господи!
– Этот человек ранен и потерял много крови. – Харриет нервно сглотнула и, вытащив из кармана носовой платок, прижала его к ране. – Офелия, сходи к повозке и принеси воду, которую мы приготовили для овец, да отправь Софию за помощью.
– Боже, как сильно он...
– Сейчас же!
Вздрогнув, Офелия развернулась и со всей скоростью, на которую была способна, помчалась обратно по тропинке.
Харриет в жизни не видела столько крови. Носовой платок, которым она пыталась остановить кровотечение, пропитался насквозь, и от него не было никакого толку. Проклятие, он же истечет кровью! Она отбросила в сторону бесполезный платок и приподняла юбку, намереваясь оторвать кусок подола от льняной сорочки. Это была старая сорочка, новых Харриет давно уже не покупала; однако чистая, добротная ткань прекрасно подходила для такого случая. Ловко смастерив повязку, девушка с силой прижала ее к ране, и это немного замедлило кровотечение.
– Поторопись, Офелия, – пробормотала Харриет, счищая со щеки раненого налипшую грязь и сухие листья. Вне всякого сомнения, лошадь, которую они нашли, принадлежала этому человеку: его внешний вид говорил о том, что он привык ездить исключительно на чистопородных жеребцах. Прекрасно скроенное, дорогое пальто, шейный платок из тончайшего льна и кожаные модные сапоги – все в нем казалось идеальным.
Взгляд Харриет остановился на лице раненого, и невольный вздох восхищения сорвался с ее губ. Она в жизни не видела мужчины красивее. Мужественный подбородок заставлял вспомнить о безупречных лицах греческих статуй; нежную, с золотистым оттенком кожу оттеняли густые черные волосы, спадавшие со лба спутанными, пропитанными кровью прядями.
Харриет сильнее прижала повязку к виску раненого, стараясь остановить кровотечение, и тут же веки мужчины затрепетали, а затем он открыл небесно-голубого цвета глаза. Сердце девушки замерло: она и не подозревала, что у мужчин могут быть такие красивые глаза!
Невзирая на сильное волнение и переполнявшие ее эмоции, Харриет смогла заставить себя улыбнуться и спокойно произнесла:
– Вы ранены, но помощь уже в пути.
В глазах незнакомца появилось осмысленное выражение, казалось, он ее понял.
– Вы можете говорить?
Однако раненый не делал попыток ответить; он просто смотрел на нее таким завораживающим взглядом, что Харриет не заметила, как невольно начала наклоняться к нему – все ближе, ближе... Гипнотизирующие глаза неодолимо влекли ее к себе, красивый, четко очерченный рот манил и притягивал до тех пор, пока...
Губы раненого приоткрылись – полные, идеальной формы, они говорили о чувственной натуре хозяина и о решительном характере.
– Как вас зовут? Кто вы?
Мужчина нахмурился и попытался что-то ответить. Харриет наклонилась ниже:
– Что?
– Я... я не... знаю. – Последние силы оставили раненого; его глаза медленно закрылись, голова бессильно склонилась к плечу, и он опять впал в беспамятство.
– Осторожнее, мисс! – Кухарка вытерла испачканные мукой руки о фартук, и в воздух поднялось белое облако. – Вода горячая. Не ровен час, прольете ее, как тогда кашу, которой запачкали весь новый ковер.
В ту пору, когда произошел инцидент с кашей, Харриет было всего-то неполных четыре года; с того момента минуло уже двадцать лет, и она резонно полагала, что ей вполне по силам отнести горячую воду на второй этаж, где размещался их пациент.
Сестры привезли несчастного к себе в Гаррет-Парк, но все их попытки узнать, кто этот человек, закончились неудачей. К тому же при нем не оказалось ни документов, ни денег, из чего Харриет сделала вывод, что незнакомец стал жертвой ограбления.
Неожиданно девушка ощутила внутри себя волну радости. Еще в лесу этот человек с испачканным кровью лицом показался ей весьма привлекательным, а теперь, когда он лежал в широкой постели на белой подушке, от его красоты захватывало дух.
Какая жалость, что любоваться ею Харриет осталось недолго: она была уверена, что как только незнакомец очнется и откроет рот, все очарование его неземной красоты исчезнет без следа. Что поделаешь, жизнь жестока, и к подобным разочарованиям она успела привыкнуть.
Поймав на себе строгий взгляд кухарки, Харриет крепче сжала таз с горячей водой.
– Я буду очень осторожной. Обещаю.
Лицо кухарки немного смягчилось.
– Знаю, мисс Харриет. Жаль, что при джентльмене не оказалось никаких писем, – боюсь, здесь кроется какая-то тайна.
– Какая там тайна! Констебль считает, что на несчастного напали, а затем бросили умирать.
Кухарка прищелкнула языком. Это была сухощавая женщина с жесткими седыми волосами и живой улыбкой, временами освещавшей суровые черты ее лица. Она обладала практическим складом ума и неподкупной верностью семье.
– В самом деле, в наше время на дорогах небезопасно. А теперь идите, проведайте больного; доктор только что уехал, и я уверена, что вашей матери есть что нам рассказать.
Харриет вскинула голову:
– Разве доктор уже приезжал?
– Ну, да, как раз когда вы пошли в сад за золотарником для укрепляющего отвара. Я хотела вам сказать, но со всеми этими волнениями все позабыла.
– Ничего, это не страшно. – Харриет повернулась и поспешила к лестнице; но не успела она шагнуть на первую ступеньку, как на лестничной площадке появилась ее мать. За ней медленно спускался младший брат Харриет, Деррик.
Харриет не уставала поражаться тому, как у него получается ходить по лестнице и одновременно читать, умудряясь при этом не сломать себе шею; однако каким-то непостижимым образом Деррику всегда удавалось удачно совмещать оба действия.
Харриет посторонилась, стараясь не пролить горячую воду.
– Как наш больной?
Лицо миссис Уорд приняло озабоченное выражение.
– Он еще не пришел в себя, хотя прошло уже много времени.
Не отрывая глаз от книги, Деррик прислонился к стене. Харриет уже забыла, когда видела брата выпрямившимся в полный рост, а не скрюченным, словно знак вопроса, над очередным романом.
– Скорее всего он просто спит. Я очень надеюсь, что наш бедный больной не умрет.
Деррик оторвал глаза от книги и с раздражением произнес:
– Он совсем не похож на человека, находящегося при смерти, – этого у него слишком свежий цвет лица.
– Что сказал врач? – поинтересовалась Харриет. Деррик пожал плечами:
– Немного. Мы переодели раненого в рубашку Стивена. Кроме синяков и глубокого пореза на виске, больше никаких серьезных ран на его теле не обнаружилось.
– Врач сказал, что может быть поврежден мозг. – В глазах миссис Уорд светилась тревога.
– Неправда, он говорил, что существует небольшая вероятность, – продолжал упорствовать Деррик.
– Когда речь идет о мозге, любая вероятность повреждения крайне опасна. Я надеюсь, несчастный не повторит судьбу миссис Биллингсворт, которая два года назад, упав с лошади, разбила голову и умерла.
Харриет поморщилась:
– Миссис Биллингсворт умерла всего лишь месяц назад.
– Да, но память к ней так и не вернулась. – Миссис Уорд подошла ближе к Харриет и заговорщицким голосом, который эхом разносился по всему холлу, сообщила: – Придя в себя, бедняжка с ужасом узнала, что она замужем за мистером Биллингсвортом. Честно говоря, я бы на ее месте тоже была не в восторге.
– О да! – Деррик явно обрадовался тому, что разговор принимает более интересный оборот. – Этот человек не знает, что такое ванна, а еще обладает очаровательной привычкой скрежетать зубами, перед тем как сказать что-нибудь.
– Боюсь, я сама потеряю память, если ты сейчас же не замолчишь. – Харриет сморщила нос.
Миссис Уорд кивнула в знак согласия с такой энергией, что ее нарядный чепец сполз на ухо.
– Если бы я была на ее месте, я бы притворилась, что совершенно не помню мужа, но сохранила бы память обо всех своих детях.
– Молодец, мама! – Деррик снова открыл книгу. – Только, когда ты решишь потерять память, не забудь сперва сообщить мне.
– Не понимаю, зачем тебе это. – Миссис Уорд пожала плечами и посмотрела на старшую дочь. – Мы с Дерриком идем посмотреть, привезли Стивен сено...
– А разве брат не должен был за ним поехать?
Деррик хмыкнул:
– Верно, но Стивен захотел получить сено скорее, чем я мог его привезти: когда я пришел в сарай, он уже загнал туда овец, а сам ушел.
Миссис Уорд вздохнула.
– Боюсь, Стивен очень этим недоволен. Пойдем, Деррик. Наверное, он уже вернулся. Как бы он не натрудил себе ногу с такой-то прытью. – Она пересекла холл и вышла из комнаты. Деррик, сгорбившись, последовал за ней.
Харриет взяла таз и, подобрав подол платья, начала осторожно подниматься по ступенькам. Если бы у нее были деньги, первым делом она поменяла бы в этом доме парадную лестницу: ступеньки от времени сильно стерлись и стали очень скользкими, в то время как просторный холл вполне мог вместить что-то более внушительное и, безусловно, более безопасное.
Подойдя к комнате для гостей, Харриет услышала громкие голоса.
– Я не говорила, что он некрасив, – словно обороняясь, произнесла сердито Офелия. – Я сказала, что он очарователен, а это чуть больше, чем просто красивый.
– А, ну это еще куда ни шло.
Затем наступила тишина, которую прервала София:
– Доктор сказал, что больной может очнуться в любую минуту.
– Я надеюсь, – ответила Офелия.
На несколько секунд опять повисла
