создана для серьезных продолжительных отношений. Они ей просто не нужны. Она сама об этом говорит.
Лицо Брэндона прояснилось. Все дело в его гордости. И он с облегчением изобразил улыбку.
Верена, похоже, не заметила этого. Рассеянно отмахнувшись, она сказала:
– Сомневаюсь. Но это все равно. Прежде чем мы начнем... – она сделала неопределенный жест, – я хочу кое о чем вас спросить.
По телу Брэнда пробежал легкий озноб, и он осознал, насколько продрог. Она уходит отдела, но ничего. Он недолго позволит ей изворачиваться. Когда, наконец, все свершится, она запылает еще сильнее.
Он провел ладонью по глазам. Их жгло, словно огнем. Неторопливо, властно на него накатывало оцепенение, питаемое вспышками вожделения, которые возбуждала в нем своей близостью Верена.
– Мы можем обсудить все, что ты хочешь, – хрипло проговорил он, – но сначала я сниму промокшую одежду.
Ее глаза расширились.
– Снимете одежду? Сейчас?
– А когда? Во время нашей беседы? Это будет очень невежливо.
Ее губы дрогнули. К огромному наслаждению Брэндона, Верена подошла к нему и расстегнула верхнюю пуговицу жилета.
– Я думала, мы разденемся вместе... после того как поговорим, конечно.
Вместе. Оба. Разденутся. Боже, ну и штучка. Хотя именно это ему и нравится в ней. А еще его интересует, как далеко она зайдет.
– О чем вы хотите поговорить со мной до того, как мы разденемся?
– Я бы хотела задать вам несколько вопросов. – Ее фиалковые глаза смело встретили его взгляд.
– Справедливо. Я тоже хотел бы задать вам несколько вопросов. Кто первый?
Она поджала губы, и это едва не обезоружило его. Ее губы были розовыми, как только что расцветшая роза, и такими же сладкими и пухлыми.
– Спрашивайте вы первый, – произнесла она, наконец.
Отлично. Каждая клеточка его тела жаждет эту женщину, а она хочет поиграть в угадывания.
– Можем мы хотя бы сесть? – Он указал в сторону камина, перед которым стояло единственное кресло. Еще немного, и он не выдержит этой сладкой пытки.
Верена с сомнением посмотрела на кресло.
– Пожалуй. Попросить принести еще одно?
– Да нет, не надо. Я сыт по горло Гербертсом. – Взяв Верену за руку, он подвел ее к креслу.
– Мистер Сент-Джон... Брэндон, второе принесут очень быстро...
Продолжая держать Верену за руку, он сел и привлек ее к себе. Ноги Верены оказались перекинуты через подлокотник, голова лежала на его груди. Верена прильнула к нему.
Мгновение она молчала, затем попыталась подняться. Но Брэндон крепко ее держал.
Спустя какое-то время он пробормотал:
– Зачем вы сопротивляетесь?
Она молчала, глаза ее расширились, когда она ощутила под собой его возбужденную плоть.
– Простите. Я об этом не подумала.
В ее глазах Брэндон увидел сжигавшее ее желание.
– Верена, – прошептал он, взяв ее за подбородок. Ее пальцы сомкнулись на его запястье.
– Не надо искушать меня.
– Почему?
– Я не так сильна, как предполагала.
– Разве это слабость – желать кого-нибудь?
– Нет. Но превращается в слабость, когда я забываю, что нахожусь здесь, потому что... – Она сжала губы.
Ага.
– Потому что? – Он ждал, но видел, что она не собирается отвечать. – Позвольте мне угадать. Вы считаете слабостью забыть о том, что находитесь здесь, по одной простой причине – я самый привлекательный мужчина, которого вы встречали в своей жизни.
И снова улыбка Верены прорвалась наружу, как солнечный луч сквозь облака, осветив комнату и – каким-то странным образом – его сердце.
– Да, сэр, вы все же несносны. Хотите верьте, хотите нет, но вы не являетесь непременной темой любого разговора.
– Может, я и несносен, но вы, мадам, избалованная, упрямая женщина.
