меня, но он сдержался. Он просто провел по моему телу рукой и, глубоко вздохнув, произнес:
— Попозже, сначала это!
Он уложил меня на кровать. В другом конце комнаты располагался мольберт.
Это напоминало какой-то невероятный сон — я, обнаженная, лежу на кровати, а этот странный человек, который, я была абсолютно уверена, сошел с ума, сидел у мольберта и в свете мерцающих свечей делал с меня наброски. Я подумала: что еще ждет меня этой ночью?
Что бы там ни было, сказала я себе, я вынесу это. Правда ли то, что отца уже перевели из этой ужасной тюрьмы? Облегчила ли я хоть немного его страдания? Как ни странно, я верила, что этот человек сдержит свое слово. Я должна, я не могу упустить эту возможность спасти отца. Я продолжала убеждать себя, что все получится.
Я слышала его слова:
— Это лишь грубый набросок, я довершу его потом, когда мы познакомимся друг с другом поближе. Это очень важно для художника!
Я не просила его показывать рисунок мне. Я не хотела видеть его, а он и не предлагал.
— А теперь мы поужинаем, — сказал он. — Вы, должно быть, проголодались?
— Никогда не чувствовала такого отвращения к еде!
— Вы не должны допускать, чтобы ваша неприязнь портила вам аппетит!
Мы вернулись в спальню. В очаге, несмотря на то, что стояло лето, полыхал огонь. Я невидящим взглядом посмотрела на голубые язычки пламени. В комнате горело несколько свечей, и стол был уже накрыт. По скатерти со вкусом были расставлены всевозможные блюда, а посередине стояла бутылка вина.
Он указал мне на место напротив.
— Это большая честь для меня! — сказал он. — Я никогда не забуду этой ночи! Вы выглядели такой юной, такой невинной там, на площади Святого Марка… Вы так отличались от всех женщин, которые часто встречаются в подобных местах, и, когда я увидел вас в лавке, мною овладело желание стать вашим любовником!
— Это не удивительно: по-моему, подобное желание овладевало вами не раз и не с одной женщиной!
— Признаю, я испытываю страсть к женщинам, особенно меня привлекают девственницы: они так возбуждают! Во всех нас присутствует некое желание учить, а уж если вы поистине мастер какого-нибудь дела, то это желание побороть невозможно. Я занимался любовью с женщинами с десяти лет, когда меня соблазнила одна из служанок, и я открыл свое призвание в жизни!
— Быть любовником? — спросила я.
— Можете называть это так, но я стал таким мастером в искусстве любви, что вскоре отказался от роли ученика и стал учителем!
— И совратителем?
— Когда это необходимо! Но, как вы себе, наверное, представляете, очаровательные мужчины, так сказать, всегда нужны!
— Не представляю: я к вам никакой тяги не ощущаю!
— Вижу, мне придется постараться! Кто знает, может, вы еще влюбитесь в меня, и уже не я буду вам навязывать свои желания, а вы — мне!
— Этого никогда не случится!
— Вы думали, что я схвачу вас, изнасилую и все?
Я молчала.
— Но я человек хороших вкусов, — продолжал он. — Вы и я разделим этой благословенной ночью ложе, но наша встреча будет совсем не грубой, а изысканной!
— Прошу вас, — ответила я, — если вы такой утонченный и приличный человек, отпустите меня!
Покажите свою галантность, ваше великодушие, ваши идеальные манеры и предстаньте джентльменом! Подарите моему отцу жизнь и не просите ничего взамен!
Он поднялся и стал прохаживаться по комнате.
Мною овладела дикая надежда. Я подумала: «Он странен, вполне вероятно, что он сошел с ума. Может, я коснулась его слабого места?'
Он снял свой золотой парик. Без него, как и Джоселин, он был гораздо красивее. Его волосы рассыпались по плечам, и он выглядел более молодым и не таким испорченным. Но когда он вновь подошел к столу и я взглянула на его лицо, меня поразил фанатичный блеск его глаз.
— Взгляните на меня! — сказал он. — Взгляните поближе!
Он дотронулся пальцем до брови, и я увидела тонкий шрам, протянувшийся от края волос почти до самого глаза. Раньше его скрывали кудри парика.
— Видите? — спросил он меня. — Я получил это в Венеции, в ночь после бала у герцогини! Может, вы его помните?
Я со страхом смотрела на него. Я поняла, что мои надежды выйти из этого дома невредимой не оправдались. Он хотел большего, нежели просто моего тела! Он жаждал мести!
— Это была обыкновенная шалость, — сказал он, — небольшое приключение: юная дева, созданная для любви, непробужденная, подумал я тогда, божественно невинная! Я посвящу ее в таинства любви! В этом не было бы ничего грязного!
— Ничего грязного?! — воскликнула я. — Вы утащили меня с бала! Я вся была покрыта синяками! И вы говорите, ничего грязного?
— Я был бы нежен к вам! Вы влюбились бы в меня, едва б успела кончиться ночь!
— Вы слишком высокого мнения о себе и абсолютно не знаете меня!
— Я многое разузнал о вас, моя очаровательная Присцилла! Этот мужчина пришел вам на помощь, он вырвал вас и сбросил меня в канал. Но это было не все: ночью он вернулся! Ненавижу таких! Он застал меня врасплох, и этот шрам не единственный! Он нес какую-то чепуху о невинных девушках, о его маленькой сестричке, которая еще ходит в школу, о девственницах и так далее!
— Вы пытались совершить зло!
— И ценой этого стали мои шрамы! А затем я узнал правду!
— Какую правду?
— Вы сами знаете! Наша невинная девственница-школьница находилась в Венеции неспроста: она совершила один неблагоразумный поступок! В наше время юные леди частенько повинны в этом и вынуждены расплачиваться за свою неосторожность. И тогда, если девушка родом из хорошей семьи, все начинают ломать голову, как бы сохранить это в секрете, и «Венецианская девственница» как раз попала в такую неприятность. В общем, пока я получал шрамы из-за этого святого создания, оказалось, что оно приехало в Венецию, чтобы выносить маленького ублюдка, явившегося результатом одного любовного приключения, а может, даже и не одного…
Я поднялась со своего места.
— Да как вы смеете?! — вскричала я. — Грязная ложь!
— Моя маленькая так называемая девственница, эта ночь принадлежит мне! Здесь бал правлю я! Вы помните об этом?
— Откуда вы все узнали?
— Это неважно, факт то, что я знаю! Но глаза мои раскрылись, уже когда все свершилось, а тогда я принимал свое наказание, лишь догадываясь о том, что, возможно, оно несправедливо. Разъяренный брат или близкий родственник, несомненно, сам когда-то развлекавшийся подобным образом, воспылал гневом, потому что кто-то осмелился точно так же развлечься с его сестричкой: мы все поняли! Но потом узнать, что девушка эта не что иное, как обыкновенная шлюха, да еще в ее возрасте!
— Это не правда!
— Правда, моя милая, я узнал все, что мне было нужно! О, у меня был очень хороший источник сведений!
— Кто это?
— Это совсем другая история! В общем, ребенок родился, а ваша подруга, леди Стивенс,
