— Я не могу отпустить тебя, Клодина.
— Я ухожу.
— Как, если я тебя не пущу?
— Ты хочешь сказать, что удержишь меня здесь… против моей воли?
— Я бы предпочел, чтобы ты осталась сама.
— Сама… Зачем? Я сейчас же ухожу.
Он обнял меня.
— Клодина, послушай…
— И слушать нечего. Никаких объяснений. Это чудовищно. Я расскажу Дэвиду… Я расскажу маме и твоему отцу.
— Что за маленькая выдумщица! Знаешь ведь, что не будешь ябедничать.
— Кажется, ты уже решил, что я буду делать и чего не буду.
— Клодина, я люблю тебя. Мы созданы друг для друга. Несколько произнесенных в церкви слов не могут изменить это. То, что существует между нами, — навсегда. Как мой отец и твоя мать. Ты видела их вместе. Это же происходит и с нами. Предопределено свыше… Судьба… Называй это, как хочешь. Не часто двое встречаются и понимают, что они и есть те единственные, созданные друг для друга. Это о нас, Клодина, и бесполезно притворяться.
— Полагаю, у тебя заранее обдуман подход ко всем замужним женщинам, которых ты добиваешься.
— Я никогда раньше не говорил таких слов. Существует только один человек, которому я сказал бы это. Клодина, не стоит противиться тому, что должно произойти. Посмотри правде в глаза, Прими ее. И попробуй сделать вывод.
— Похоже, ты считаешь, что я так же испорчена, как и ты.
Он запрокинул мне голову и поцеловал в шею. Вопреки моему желанию, меня охватило сильное возбуждение. Мне следовало повернуться и бежать. Я знала, что должна это сделать, но он не отпустил бы меня: и, если быть до конца честной, должна признаться, что мне не хотелось уходить.
— Джонатан, — спокойно сказала я. — Ну, пожалуйста, пожалуйста, отпусти меня.
— Нет, — твердо ответил он. — Ты — моя.
Ты совершила глупость. Ты наверняка всегда понимала, что не стоит выходить замуж за Дэвида.
— Не надо! — закричала я. — Я люблю Дэвида. Он хороший и добрый. Он — все, что мне нужно.
— Ты говоришь так, потому что не знаешь, что тебе нужно.
— А ты, конечно, знаешь.
— Конечно.
Он потянул с плеч лиф моего платья, как это было тогда в примерочной.
— Нет! — кричала я. — Нет!
Он опрокинул меня на постель.
— Ты не хочешь уходить, Клодина, — сказал он.
Он вытащил шпильки из моих волос, и они рассыпались по плечам. Я, должна признаться, слабо протестовала, шепча, вероятно, весьма неубедительно:
— Пусти.
Я слышала, как он смеялся, и чувствовала на своем теле его руки. Я будто погружалась в туман наслаждения; никогда раньше я не переживала ничего подобного и чувствовала, что не смогла бы сейчас уйти… даже если бы он отошел и позволил мне это сделать.
Я забыла, где нахожусь… в этой населенной призраками комнате со странными голосами. Я забыла обо всем, остались лишь желание быть с Джонатаном и чувство восторга, незнакомого мне. Я хотела, чтобы это продолжалось вечно. Возможно, где-то в глубине сознания я понимала, что должна покончить с этим безумием и трезво взглянуть на безнравственный поступок, совершаемый мною; но в тот момент я не могла. Желание и ошеломляющие чувства целиком поглотили меня.
Не знаю, как долго я пребывала в этом царстве чувств и ощущений, когда ничто окружающее, казалось, не имеет значения. Но отрезвление наступило… и скоро.
Я высвободилась. Попыталась привести в порядок сбившуюся одежду, растрепанные волосы. Я огляделась вокруг. Эта комната… эта дьявольская комната! Были ли те голоса предупреждением? Какая сверхъестественная сила сообщила мне, что эта комната может стать местом моего позора?
Я закрыла лицо руками и тихо заплакала.
Джонатан обнял меня.
— Не надо, Клодина, — сказал он. — Смотри веселее. Было замечательно, правда? Ты не думала, что так будет? Ты и я. Это было потрясающе. Некоторые люди созданы друг для друга. И это мы.
— Что я натворила?
Он взял мои руки и поцеловал.
— Сделай меня счастливым, — сказал он. — Сделай счастливой себя.
— Дэвид…
Как же Дэвид?
— Он не узнает.
Я в ужасе уставилась на него.
— Я должна рассказать ему. Должна признаться. Должна сделать это… немедленно.
— Любимая моя, милая, это неразумно.
— Я поступила так безнравственно!
— Нет, нет! Ты вела себя естественно. Ты не должна испытывать чувство вины.
— Не чувствовать себя виновной, когда я в действительности виновна.
О, как ты мог!
— Я ведь не принуждал тебя, верно? Ты желала близости со мной так же сильно, как и я.
— Если бы ты не пришел сюда.
Если бы…
— Если бы ты была не ты и я не был бы собой, да, все было бы совсем по-другому. Послушай, Клодина, ты замужем за Дэвидом. Он хороший человек. Ему будет очень больно, если он узнает о том, что случилось.
— Я скажу ему, я люблю его.
— Да, но по-другому, так ведь? Ты любишь нас обоих.
Ну да, мы же близнецы, не так ли? Между нами должно быть сходство.
Мы вместе вступили в жизнь. Мы были вместе еще до того, как родились. Должно быть, между нами существует некая связь. Ты любишь нас обоих, а раз мы близнецы, это почти то же самое, что любить одного и того же мужчину.
— Это не служит оправданием.
Я приложила ладони к пылающим щекам и принялась ерошить волосы. Я дрожала. Я была не в силах думать о будущем.
— Ну почему ты сделал это? — воскликнула я. — Зачем обманул Молли Блэккет?
— Так было нужно. Я искал возможность встречи. Мне показалось, что так будет лучше.
— Похоже, ты ни в малейшей степени не страдаешь от угрызений.
— Это не должно повториться.
Он нежно поцеловал меня.
— Это наша тайна, — сказал он. — Никому вовсе не нужно об этом знать.
— Я должна рассказать Дэвиду.
— Это разрушит его счастье.
— Как жаль, что ты не подумал об этом раньше!
— Раньше я мог думать только об одном. Послушай, Клодина, это произошло. Рано или поздно это должно было случиться. Возможно, произойдет и снова.
— Никогда! — горячо воскликнула я. — Это не должно повториться!
