Люди, назвавшие себя Джеймсом и Эммой Кардю, не были обычными ворами.
Не имело смысла гнаться за ними. Сейчас они были уже далеко, да и кто знает, в каком направлении они поехали?
Нас самым бессовестным способом обманули…
— Они казались такими искренними, — продолжала причитать матушка. — Они так много знали о нас. Они знали, что Дикона нет дома. Как представлю их бродящими по дому, пока мы спали, так меня бросает в дрожь… И что они искали в кабинете Дикона? Что они взяли?
О, скорее бы он приехал.
Дикон вернулся около полудня.
Когда он услышал о том, что случилось, то побледнел от гнева и вместе с Джонатаном сразу же прошел в кабинет. Вскоре мы узнали, что было украдено нечто важное. Дикон сказал немного, но его лицо горело и глаза сверкали. Это подсказало мне, что он расстроен.
— Как они выглядели? — расспрашивал Джонатан. Мы описали их как можно лучше.
— Мы не думали, — плакала мама, — что они могли оказаться преступниками. Они так много знали о семье. Я действительно подумала, что они твои друзья.
— Они были хорошо осведомлены, — сказал Джонатан, — и знали, что нас не будет дома.
— Они не могли заполучить это другим путем, — добавил Дикон. — Бог мой, как далеко это зашло! Они знали, что хранится в моем кабинете.
Я немедленно должен вернуться в Лондон. Мы должны разобраться с этим. Лотти, ты поедешь со мной. Может быть, кто-нибудь знает, кто они.
— Я мгновенно соберусь, — сказала матушка. — О, Дикон, извини меня, но нас всех так обманули.
— Ничего… Они очень умны и настолько хорошо все знали, что могли обмануть любого.
— Они взяли кое-что из серебра.
— О, это было сделано для того, чтобы было похоже на обыкновенное ограбление. Они пришли за тем, что было в моем кабинете. Лучше, чтобы слуги об этом не знали.
Не стоит говорить им это.
Мама кивнула.
— Я хочу уехать через час, — сказал Дикон.
Он уехал с Джонатаном и мамой в Лондон. Слуги не могли говорить ни о чем другом, как только о наглости людей, назвавших себя Кардю.
Для нас, кто знал про тайные мотивы ограбления, происшествие казалось весьма зловещим. Я много думала о делах Дикона и Джонатана. Мне было ясно, что они не просто банкиры. Они занимались секретной дипломатической работой. И, конечно же, в такие времена, как наши, такая работа была чрезвычайно важной.
Они все время жили в опасности. И Дикон, и Джонатан были людьми, которые знали, как постоять за себя, но, думаю, работа сделала их безжалостными и, конечно же, их противники мало отличались от них.
Я надеялась, что Дикон не попадет в беду, и боялась подумать, что будет с мамой, если с ним что- нибудь случится.
А Джонатан? Я пыталась не думать о нем, но он часто вторгался в мои мысли.
В течение нескольких недель слуги только и говорили, что о дерзком ограблении в Эверсли. Я уверена, что оно с не меньшим интересом обсуждалось и среди соседей.
Дикон, вернувшись в Эверсли, распорядился, чтобы никто не упоминал о важных бумагах, которые были украдены, с тем, чтобы создать впечатление, что украдено только дорогое серебро.
— Думаю, что это походит на старую пословицу: «Слишком поздно закрывать двери конюшни, когда лошадь уже украдена», — сказала я.
— Совершенно верно, — ответила матушка. — Надеюсь, что больше «лошадей» красть не будут.
— Дикон все еще расстроен?
— Да, конечно. Я надеюсь, что это не очень отразится на нас. Такие люди опасны, они способны на все. Это тревожит меня… но это жизнь Дикона. Он всегда рисковал и, думаю, не утихомирится никогда. Джонатан такой же. Я так рада, что выбрала Дэвида. Я была замужем за двумя авантюристами.
— И ты счастлива.
— Мой первый муж уехал воевать в Америку и умер там. Я очень беспокоюсь за Дикона. Происшедшее расстроило его.
Но ограбление было временной сенсацией, и вскоре разговоры перекинулись на свадьбу Джонатана и Миллисент.
В апреле должна была состояться и другая свадьба — принца Уэльского и принцессы Каролины Брунсвик.
— Я думала, что он женится на Марии Фитцгерберт, — сказала я.
— Он так и хотел, — ответил Дэвид, — но женитьба не была бы признана действительной.
— Помнишь, мы видели их однажды в театре? Они выглядели необычайно красиво и были так увлечены друг другом.
— Времена изменились, Клодина.
— И они больше не любят друг друга?
— Говорят, он очень возмущался тем, что вынужден жениться на принцессе Каролине.
— Бедные короли, бедные принцессы!
— Как мы счастливы! — сказал Дэвид. — Мы всегда должны об этом помнить, Клодина. Мы никогда не должны позволить испортить то, что у нас есть.
— Не должны… никогда, — горячо сказала я.
Надвигались торжества по поводу королевской свадьбы, и матушка предложила нам поехать в Лондон, чтобы принять в них участие.
— Мы сможем кое-что купить во время этого визита. Нам обоим нужны новые платья к свадьбе Джонатана.
Я сказала, что это хорошая мысль и мы можем чувствовать себя спокойно, оставив малышей на попечение Грейс Сопер, которая показала себя прекрасной няней.
— Мода так изменилась за последний год, — продолжала мама. — Все упростилось. Я думаю, что это связано с Францией, поскольку мода всегда приходит оттуда. Эта простота вызвана революцией. Я рада, что мы избавились от нижних юбок на обручах. Они были такие неудобные. Мне больше нравятся юбки с высокой талией, а тебе?
Я согласилась с ней, но не была уверена, сможет ли Молли Блэккет пошить их хорошо.
— Молли — прекрасная портниха. Она постарается. Хотя я не думаю, что ей нравится такая простота: работы значительно меньше, а скрыть маленькие недостатки труднее. Я думаю, если мы сейчас достанем материал, то будет достаточно времени, чтобы сшить платья к свадьбе. Нам понадобится немного кружев для фишю и, может быть, накидки. С короткими рукавами холодновато. Как видишь, нам многое нужно купить.
— Похоже на то, — сказала я.
— Мы едем в удачное время. Королевская свадьба восьмого. Если мы приедем пятого, то успеем сделать покупки. Сомневаюсь, что лавки будут открыты в этот день.
Ну что, постараемся успеть?
Я сказала, что это будет прекрасно, и, когда Джонатан и Дикон согласились с нами, мы вчетвером сели в экипаж. Дэвид сказал, что у него появилась возможность съездить в поместье Дикона Клаверинг, поскольку он давно там не был и эта поездка уже назрела.
Я всегда наслаждалась Лондоном, и, проезжая по заполненным народом улицам, чувствовала как возбуждение охватывает меня. Везде спешили люди, погруженные в свои дела. Я с удовольствием следила за всеми: уличными торговцами, исполнителями баллад, цветочницами, торговками яблоками, продавцами зелени. Я слушала их крики и радовалась всему новому, например, даме с булавками, стоящей на углу и
