— О мальчике одном маленьком мальчике — Ее лицо осветила радостная улыбка — О Карлосе — Да, да…
— Я хотела узнать. Он счастлив?
— Он более счастлив, чем когда-либо. Она улыбнулась.
— Он хороший мальчик, — сказала она. — Очень хороший. Мария была так жестока к нему.
— Мария? Это та женщина, которая живет здесь? — Я махнула рукой в направлении двора, где впервые увидела играющего Карлоса.
Она кивнула.
— Она была кормилицей мальчика. Это не правильный выбор. Она глупая женщина… Она не любит детей, хотя и имеет пятерых своих. Мальчика не следовало отдавать ей. Я часто разговаривала с ним.
Девушка была мне симпатична. По выражению ее лица я могла заключить, что она была добра к Карлосу.
— Можешь больше не волноваться, — сказала я ей. — Я присмотрю, чтобы о Карлосе хорошо заботились.
— Я обычно приносила ему конфеты. Бедный малыш, его не любили, а детям так же необходима любовь, как и сласти. Я благодарна вам за то, что забрали его, сеньорита.
— Ты можешь навестить Карлоса.
— Можно? Вы так добры…
— Какую работу ты здесь выполняешь? — спросила я.
Она слегка нахмурилась:
— Я служанка доньи Изабеллы, прислуживаю в будуаре.
— Ты несчастна?
— Я люблю детей, сеньорита. А донья Изабелла во многих отношениях ребенок.
— Понимаю, — сказала я.
Она вдруг сделала реверанс и поспешно вышла. Интересно, услышала ли она шаги, так как тут же вошла Пилар. Изабеллы с ней не было.
— Она спит, — сообщила Пилар. — Дойдя до своей комнаты, она уже забыла о вас. Такое с ней иногда бывает, поймите…
— Бедняжка! — сказала я.
— Да, бедняжка!
— Я поступила не правильно, что говорила с ней?
— Она была счастлива поговорить с вами, и вы нашли туфельку куклы, что порадовало ее. Но она впадает время от времени в забытье.
Я сказала:
— Вчера вечером этого не случилось. Она помолчала. Затем добавила:
— Она всегда была немного не в себе, не могла учиться; это не имело значения для леди такого высокого положения. Ей прочили удачное замужество; она получила очень богатое приданое, да и семья имела связи с королевским домом. Считали, что она будет хорошей женой… будет рожать детей. Изабеллу обручили с доном Фелипе. Он знатен, богат и пользуется большой благосклонностью двора. Достойная партия.
— Даже несмотря на то, что она еще играла в куклы.
— Она была ребенком. Пятнадцать лет. Мы, бывало, говорили: «Подождите, когда у нее будет свой ребенок, она повзрослеет». — Глаза Пилар сузились. — Если бы мне в руки попал человек, совершивший над Изабеллой насилие, я бы подвергла его таким мучениям, каких еще не знал мир. Он погубил ее жизнь.
Я не была уверена в этом. Я не собиралась оправдывать Джейка Пенлайона, который просто удовлетворил свою похоть: девушка действительно его жертва. По, совершенно очевидно, Изабелла с рождения была слабоумной.
— Мне лучше не ходить сюда? — спросила я.
— Нет, — ответила Пилар. — Приходите, когда захотите. Вы понимаете ее. Вы радуете ее. Вы взяли мальчика. Это хорошо. Он больше не обременяет нас. Я не могу понять, как вам удалось уговорить дона Фелипе оставить его на гасиенде.
Пилар испытующе посмотрела на меня, и меня удивило, как много она знает. Интересно, знает ли она, зачем меня привезли сюда?
Выходя из дома, я заметила высокого и толстого мужчину, работающего в парке, который почтительно поздоровался со мной. Пилар проводила меня до ворот.
— Это Эдмундо, — сказала она. — Он сильный и, когда нужно, помогает мне. Он знает, что делать, если Изабелле не здоровится.
Я попрощалась и пообещала очень скоро прийти навестить Изабеллу.
Я рассказала Хани о своем посещении Голубого дома. Мы пришли к выводу, что у Изабеллы больной рассудок с рождения и было нелепо выдавать ее замуж за столь утонченного и умного человека, как дон Фелипе.
Я рассказала Хани также о Мануэле, которая расспрашивала меня о Карлосе.
— Нам нужна помощница в детской. Ты думаешь, она могла бы перейти сюда?
— Конечно, — ответила я, — наверняка дон Фелипе не откажет мне в такой просьбе.
Хани захотелось сделать какой-либо подарок Изабелле, и, она предложила сшить одежду для ее любимых кукол из бархатных лоскутков и накрахмаленных кружев.
Изабелла была в восторге, когда мы принесли их в Голубой дом. Она примерила на куклу бархатное платьице, которое прекрасно подошло, и пришла в еще больший восторг.
Пилар вынесла мятный напиток и несколько маленьких пряных пирожных. Изабелла весело засмеялась и залепетала, как ребенок, о своих куклах.
Мы стали часто навещать Изабеллу, которая обычно ждала нас в беседке. Хани оценила Мануэлу и предположила, что если она к нам перейдет, то окажется замечательной нянькой в нашем «детском саду».
Через несколько дней дон Фелипе вернулся на гасиенду и попросил меня прийти в его кабинет. Наши встречи всегда проходили здесь, потому что стены других комнат не подходили для секретных бесед и могли иметь уши.
В кабинете дон Фелипе подошел ко мне, взял мои руки и страстно поцеловал их.
— Мне нужно многое сказать вам, — произнес он. — Пока меня не было дома, я многое передумал. Я должен найти способ осуществить наш брачный союз. Если я не сделаю этого, моя жизнь будет так же бесполезна, как пустыня. Я знаю, что вы не питаете ко мне ненависти, Каталина. — Он произнес мое имя медленно, растягивая звуки, придавая ему некое особое значение. — Вы могли бы убедить себя выйти за меня замуж.
— Но вопрос о замужестве не стоит. Он вздохнул:
— Я раздумывал над этим. Боюсь, получить разрешение папы на развод невозможно. Однако у меня нет надежды усыновить мальчика, если я не женюсь вторично; в моей стране я мог бы отдать сыновей служению церкви. Но семья Изабеллы более влиятельна, чем моя, поэтому освобождение от брачных обязательств никогда не будет даровано.
— Тогда бессмысленно и строить планы на будущее.
— Но выход должен быть. Всегда есть какой-либо выход. Я должен сообщить вам — скоро приезжает дон Луис Эррера. Он собирается принять от меня бразды правления, но не сразу, возможно, через год. Мне придется научить его всему необходимому в управлении островами, так как они — величайшая ценность для Испании и являются воротами в новый мир. Поэтому новый правитель должен понимать, что от него ожидают. Через год… самое большое два… я вернусь в Мадрид. Каталина, я собираюсь взять с собой вас… как свою жену.
— Испанские доны могут быть двоеженцами?
— Бедная Изабелла, она больна, — сказал дон Фелипе тихо. — Эти приступы становятся все более частыми.
