Бессмертные

отрешиться от мысли, что рядом с ней в постели лежит не кто иной, как сам президент Соединенных Штатов. Она подумала, что, наверное, то же самое чувствуют мужчины, которым в жизни выпадает счастье обладать ею, — они заранее уверены, что испытают нечто особенное в постели с Мэрилин Монро, они уже настроены на это.

— Ты почувствовала разницу? — спросил он. — Ведь я теперь президент.

Она хихикнула.

— Парни из службы безопасности мне нравятся больше, чем твои прежние телохранители. Они симпатичнее.

Он рассмеялся.

— Ну, эти ребята знают свое дело. Лучшие в мире профи. Я не завидую тому, кто попытается убить меня!

Глаза его сияли. Он гордился отборными подразделениями; в его представлении они воплощали дух романтики. Он рассказал ей массу историй о своих открытиях в Вашингтоне, излагая их с огромным воодушевлением, словно потчевал изысканным блюдом. Бобби недавно узнал о существовании “зеленых беретов”; Джек был восхищен лучшими агентами ЦРУ, которые использовали в своей речи такие слова, как “внедрение”, и спокойно, по-деловому обсуждали, чем отравленные стрелы лучше пистолета с глушителем. Тайные агенты в темных очках, у которых свои многолетние традиции, которые постоянно употребляют кодовые названия, используют передовую технологию — все они принадлежали к той же особой категории бойцов, входили в состав небольшой армии Джеймсов Бондов, которые всецело находились в распоряжении президента.

Они лежали, укрывшись измятыми простынями, и он держал ее руки в своих.

— Ну и что ты теперь чувствуешь? Ведь ты получил все, что хотел? — спросила она.

— Что именно?

— Белый дом. Пост президента.

Он ответил не сразу.

— Это как чудесный станок, на котором много лет никто не работал, — произнес он. — Только что-то задумаешь, оказывается, есть правительственное учреждение, которое этим занимается или должно заниматься. Надо лишь найти это учреждение.

Он смотрел в потолок.

— Иногда мне кажется, что я схожу с ума, — продолжал он. — Рядом со мной двадцать четыре часа в сутки находится парень из ВВС с “футбольным мячом” — так называется портфель, в котором лежат документы с кодами для нанесения ядерного удара. И поначалу мысли обо всем этом не дают покоя. Потом привыкаешь, как и к тому, что тебя всюду встречают под музыку марша “Привет вождю”, и к тому, что ты всегда должен первым проходить в дверь, даже если идешь с женщиной.

Он придвинулся ближе, прижался к ней своим большим, сильным телом.

— Я ездил на Хайд-Парк, чтобы засвидетельствовать свое почтение Элинор Рузвельт, — снова заговорил он. — Когда мы входили в дом, я хотел пропустить ее вперед, но она сказала: “Нет-нет, господин президент, теперь вы всегда должны входить первым”. — Джек засмеялся, но она видела, что на него это произвело впечатление. — Вот когда я услышал эти слова из уст Элинор, до меня действительно дошел их смысл…

— Где он сейчас?

— Кто?

— Ну, тот парень с кодами.

— Сидит в одной из соседних комнат, у телефона засекреченной линии связи.

— Он, наверное, так мечтает попасть в эту комнату.

— Это уж точно. Да черт с ним. Главнокомандующий здесь я, а он всего лишь уорент-офицер ВВС, так что каждому свое. А кто сказал, что на свете есть справедливость?

— Не знаю. Я такого не говорила.

— Ты у меня умница, — сказал он.

Рядом с кроватью зазвонил телефон. Это был красный аппарат, без диска. На мгновение у нее внутри все похолодело. А вдруг по какому-то глупому, нелепейшему стечению обстоятельств это тот самый момент, когда Джеку действительно придется вызвать сюда уорент-офицера ВВС США, который сидит в комнате неподалеку.

Джек поднял трубку.

— Это линия засекреченной связи, — сказал он, несколько раздраженно.

Он выпрямился, тихо вскрикнув от боли. Она подложила ему под спину две подушки.

— Я сам разберусь, переговорю с Бобби, — ответил в трубку Джек. — Правда, ему это не понравится, он очень сердит на этих парней, но, если их посадить в тюрьму, они не смогут выполнить задачу на Кубе.

Джек с нетерпением выслушал говорящего.

— Я же сказал, что поговорю с братом, — произнес он холодно и жестко. — Я не хочу слышать о том, что Кастро трудно выследить… Меня не волнует, что он каждый раз меняет место ночлега… Найти его — это как раз и входит в ваши обязанности, ясно? — Джек с грохотом швырнул трубку на рычаг. — Будь он проклят, этот Кастро! — воскликнул он. — Только о нем и слышу все время. Можно подумать, что судьба администрации зависит именно от того, избавимся мы от Кастро или нет.

— Вообще-то он мне нравится, — сказала она. — У него сексуальная внешность.

Джек с удивлением взглянул на нее, на лице не осталось и следа раздражения.

— Знаешь, а ведь это забавно, — задумчиво вымолвил он. — Джеки говорит то же самое… Я тоже думаю, что он не чужд плотских наслаждений, если верить информации ЦРУ о его любовных связях… — Он покачал головой. — Нужно отдать должное этому мерзавцу Кастро, он в своем роде выдающийся человек. Почему, интересно, те, кто поддерживает нас, кажутся такими серыми?

— Они не сексуальные.

— Свободный мир должен задуматься над этим.

— У свободного мира есть ты, любимый. Этого вполне достаточно.

— Тебе виднее.

— Да, виднее. Я готова повторить это хоть в суде.

— Боже упаси! — воскликнул Джек и постучал по поверхности деревянного столика возле кровати.

— Уверена, Кастро понравился бы тебе, если бы вы встретились, — сказала она.

— Ты думаешь?

Она кивнула.

— Может, ты и права, — задумчиво произнес Джек. — Он молод. Умен. У него есть младший брат, который гораздо жестче, чем он сам. Он любит симпатичных женщин и курит сигары. — Он расхохотался. — И почему я не назначил тебя госсекретарем. — Он покачал головой. — Но мы с ним не подружимся. Эйзенхауэру прощали то, что в девяноста милях от Ки-Уэст находится коммунистическая Куба, а мне не простят. Кастро надо убирать. Или мы, или он.

— Я ставлю на тебя, — сказала она, целуя его.

— Это хорошо, — отозвался он. Затем добавил с большим сомнением в голосе: — Очень хочется надеяться, что ты не ошиблась.

34

О том, что произошло в Заливе свиней[15], я узнал из выступления Эдлая Стивенсона на заседании ассамблеи ООН, где он с негодованием доказывал, что США не имеют никакого отношения к вторжению на Кубу. Затем позвонил Бобби и сказал: