— В Мэдисон-Сквер-Гарден. Цель — собрать средства для будущей избирательной кампании Джека. Фактически это и станет началом кампании.
— А разве Джеки там не будет?
Последовала долгая пауза.
— Нет. У Джеки на этот день запланировано… э… другое дело.
— Другое дело?
— Она собирается посетить выставку лошадей. — Бобби многозначительно помолчал. — Слушай, — продолжал он, — мы хотим, — Бобби не стал уточнять, кто это “мы”, — чтобы ты спела “С днем рождения”, и только. Может быть, с новыми словами. Ты могла бы прилететь с Питером, днем порепетировать, исполнить свой номер, а потом…
— А что потом?
— Потом мы можем вместе провести ночь.
Она хихикнула. Бобби не обладал неотразимым обаянием своего старшего брата. Он высказал это предложение неловко, с некоторым смущением, но такая манера ей нравилась даже больше.
— Я давно уже не получала таких замечательных предложений, — сказала она.
Бобби молчал.
— Но есть одна сложность. Съемки еще не закончены. Администрация киностудии ни за что не позволит мне уехать.
— Чтобы выступить на дне рождения президента? Отпустят. Они будут в восторге. Это же потрясающая реклама.
— Они отнесутся к этому иначе.
— Уверяю тебя, они все воспримут как надо, — без сомнения в голосе произнес Бобби. — Вот увидишь.
Ей бы следовало заключить с ним пари, потому что права оказалась она.
В сложившейся ситуации администрация киностудии уже не думала о рекламе — она хотела, чтобы фильм был закончен как можно скорее. Значит, она в состоянии лететь в Нью-Йорк, чтобы выступить на праздновании дня рождения президента Кеннеди, а на съемки приехать не может, хотя от ее дома до студии на машине добираться всего двадцать минут. Это известие подтвердило наихудшие опасения и подозрения студийных чиновников. Президент киностудии Питер Ливатес приказал передать Мэрилин, что запрещает ей лететь в Нью-Йорк.
На следующий день он узнал, что она уже улетела.
Я с самого начала был против того, чтобы в честь дня рождения президента устраивали “гулянку”, как называл это чествование Лофорд. Предполагалось, что в Мэдисон-Сквер-Гарден соберутся несколько тысяч человек в строгих вечерних костюмах, в основном толстосумы, которые заплатили бешеные деньги за право попасть на торжество. На мой взгляд, такое мероприятие могло только навредить утверждению политики “Нового рубежа”. В южных штатах стреляли и убивали негров, русские снабжали оружием Кубу и накаляли обстановку в Берлине, Юго-Восточная Азия погрязла в революциях и войнах, а мы в ответ на все это пригласили Мэрилин Монро, чтобы она исполнила для президента песню “С днем рождения”.
Что же касается самого выступления Мэрилин Монро, я вообще считал это неразумным. Среди приглашенных было немало людей, которые знали о связи Мэрилин с Джеком или, во всяком случае, слышали сплетни об этом. Поэтому ее появление в Мэдисон-Сквер-Гарден могли истолковать как дурной тон, особенно если учесть, что там не будет Джеки.
Но я даже представить не мог, в каком ужасном состоянии Мэрилин собирается выступать на публике. Она была не более собранна, чем во время съемок у Джорджа Кьюкора. Приехав в “Сент-Режи”, я уже через пять минут сообразил, что у нас большие неприятности.
— Она все время спрашивает о вас, — сообщил мне режиссер, готовивший этот спектакль. Он выходил из номера Мэрилин, крепко прижимая к себе портфель, словно это был спасательный жилет. — Она всегда такая?
— Какая?
Режиссер показался мне вполне приятным человеком. За свою жизнь он поставил не одно представление с участием многих знаменитых артистов, однако он не знал, как совладать с нервозностью Мэрилин Монро.
— Она не может запомнить слова песни “С днем рождения”.
— Новые слова? — Я и сам не мог их запомнить.
Он покачал головой.
— Нет, — ответил он, — обычные. “С днем рождения…”, ну, и так далее.
Режиссер, по-видимому, намеревался и дальше цитировать слова известной песни, но я жестом дал ему понять, что мне-то этот текст знаком.
— Я поговорю с ней, — пообещал я, придав своему голосу твердую уверенность, которой отнюдь не испытывал.
— Попробуйте.
В гостиной, как всегда, царил хаос: парикмахер расставлял необходимые для работы принадлежности, гример Мэрилин распаковывал привезенный с собой набор косметики, маникюрша, закончив работу, укладывала инструменты и лак. Вся мебель была сдвинута в сторону, а на высвобожденном пространстве разместилось предприятие по обслуживанию Мэрилин Монро.
Виновница всей этой суеты находилась в спальне. Она лежала на кровати в халате, положив на лицо влажную махровую салфетку.
— О Боже, — произнесла она. — И зачем только я согласилась!
Я приподнял край салфетки, поцеловал Мэрилин и сел.
— Потому что ты умница.
— Ничего себе, нашел умницу. — Она тяжело вздохнула. — У меня жуткое похмелье, — объявила Мэрилин. — Я летела из Лос-Анджелеса с Питером, и мы всю дорогу пили шампанское, разбавляя его русской водкой… Боже мой! — Она взяла мою руку. Рука Мэрилин дрожала, ладонь была горячая, словно ее трясло в лихорадке.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я.
Мэрилин убрала с лица махровую салфетку. Глаза у нее были мутные, взгляд рассредоточенный или, вернее сказать, сосредоточенный на чем-то таком, что видела только она одна, зрачки, как булавочные головки.
— Я чувствую себя отвратительно, — устало проговорила Мэрилин. — Который час?
— Четыре. У тебя есть три-четыре часа, чтобы привести себя в порядок. Этого хватит?
Она прикусила нижнюю губу.
— Придется исходить из возможного. — С неимоверным усилием ей удалось спустить с кровати ноги. Халат на ней чуть распахнулся, и я увидел обнаженное тело Мэрилин. Шрамы от двух перенесенных ею операций все еще казались свежими. Кожа была бледная, почти восковая, на бедрах — синяки.
Мэрилин оперлась на мое плечо, и я помог ей подняться на ноги. На мгновение мне показалось, что, если ее отпустить, она тут же упадет, но через некоторое время Мэрилин стояла на ногах уже более твердо.
— Может, примешь ванну? — ободряюще предложил я, надеясь, что это поможет ей прийти в себя.
— Времени нет.
Мэрилин завязала халат и неровной походкой направилась в гостиную номера, где вокруг нее сразу же все засуетились — так конюхи обслуживают породистую скаковую лошадь.
Она села на табурет, и парикмахер — это был не кто иной, как сам господин Кеннет — занялся ее волосами. Мэрилин включилась в работу, и туман у нее в голове стал понемногу рассеиваться. Мне вдруг подумалось, что для нее это и есть самая настоящая реальность: не само выступление, а подготовка к
