Ей хотелось спросить, неужели сенат состоит из одних ирландцев, но она сдержалась. Ей интересно было слушать про политические игры, и она не хотела уводить разговор в сторону. Продолжая есть руками картофельный салат, она кивнула.
— В подкомиссии Макклеллана, — повторила она задумчиво. — А чем она занимается, эта подкомиссия?
— Она… м-м… будет проверять деятельность профсоюзов. Надеюсь, Бобби сумеет создать себе репутацию, не связываясь с такими типами, как Рой Коун. — На его лице отразилось отвращение, и она подумала, что, несмотря на довольно молодой возраст, он умел напускать на себя высокомерие истинного аристократа. Вот сейчас он с готовностью выражает презрение к Коуну, а ведь, говоря о коллеге-сенаторе, был весьма сдержан.
— Ну и ну! — воскликнула она. — Чем же провинились профсоюзы? За какими из них будет охотиться Бобби?
— Какая тебе разница?
— Большая. Держу пари, что ни ты, ни твой брат никогда не состояли в профсоюзе. Лично я являюсь членом гильдии киноактеров и наверняка знаю о профсоюзах гораздо больше, чем Бобби.
— Возможно. Уверен, он будет рад, если ты согласишься просветить его на этот счет. — Он положил руку ей на бедро. Она заметила, как он при этом бросил взгляд на часы. “В следующий раз надо сделать так, чтобы он снял часы”, — решила она. — Не думаю, что Бобби заинтересует гильдия киноактеров, — сказал он. — Он будет заниматься профсоюзом водителей. В частности, его интересуют Бек и Хоффа.
Она зябко поежилась, хотя от руки Джека, поглаживающей ее бедро, исходило тепло.
— Я много слышала про этот профсоюз, — сказала она.
Он налил кофе в маленькую чашечку и стал помешивать его, не отрывая глаз от Мэрилин.
— Я знаю, они опасные ребята. Дэйвид Леман тоже предупреждал меня об этом. Но чем больше Бобби рассказывает мне про них, тем больше мне хочется их прижать. Мне нужно какое-нибудь громкое дело. Возможно, это то, что надо.
— Значит, и Дэйвид здесь замешан? Я думала, он занимается рекламой?
— Он много чем занимается. Мой отец доверяет ему. И я тоже. Он умница; у него большие связи, и не только здесь, но и в Англии. И в Израиле…
— Дэйвид — хороший парень, — сказала она. — Он мне нравится.
Он вскинул брови.
— Неужели? — спросил он. Настроение у него поднялось. — Очень нравится?
На ее лице появилось мечтательное выражение.
— Он очень сексуален, — ответила она, глядя на него из-под полуприкрытых век, как бы погруженная в воспоминания о Лемане. — Я обожаю усатых мужчин… — Скрестив на груди руки, она задрожала, будто в экстазе. — Мой
— Ты полагаешь, Дэйвид похож на Кларка Гейбла?
— Гм…
— Странно. Джеки тоже так считает… А я не нахожу между ними никакого сходства. Как бы то ни было, Дэйвид — еврей.
— Дорогой мой, я знала нескольких мужчин-евреев, и они были очень сексуальны. Евреи очень сексуальны, поверь мне. Еврей, похожий на Кларка Гейбла… — Эта мысль привела ее в восторг.
Джек был явно раздосадован.
— Мне кажется, что Мария — жена Лемана — не разделяет твоего мнения насчет сексуальной привлекательности Дэйвида.
— Так ведь то жена. — Она хихикнула и толкнула его в бок. — Надо же, ты
— Вот еще.
— Ревнуешь! Знаешь, для меня это сюрприз? Вот уж не думала, что ты можешь ревновать.
— Да нет, не ревную… ну, может быть, только немножко. Мы с Дэйвидом дружим уже много лет.
— О, радость моя, не волнуйся. Я
— Любишь? А как же Джо? Ты всегда жаловалась, что он ревнив.
— Дорогой мой, ведь он мой
Он поставил чашку на стол. Его рука скользнула вверх по ее бедру и стала нежно поглаживать ее лобок, перебирая волосы, в то время как она играючи отталкивала его, стараясь показать, что ничего не чувствует.
— Когда тебе надо уходить? — спросил он.
— Я должна быть в гостинице не позднее часа. В противном случае я окажусь под подозрением.
— Это имеет какое-то значение?
— Для меня,
Его пальцы проникли глубже, продолжая ласкать ее, сначала едва касаясь, потом все более настойчиво и требовательно, пока она не стала совсем влажной, и он без труда смог продвинуть вглубь нее целых три пальца, осторожно вводя в другое отверстие указательный палец. Она все еще продолжала сидеть, улыбаясь, как воспитанная маленькая девочка во время чаепития (хотя в детстве ей ни разу не пришлось побывать на званом чае). Потом вдруг, неожиданно почувствовав, что не в силах больше изображать равнодушие, она скинула халат, опустилась на колени и начала целовать его, тяжело дыша от возбуждения. Он поднял ее на ноги и крепко прижал к себе. Казалось, они стоят так целую вечность, тесно прижимаясь друг к другу, обнаженные, сбросив на пол халаты.
Их губы слились в долгом поцелуе, и разговаривать было некогда. Наконец он разомкнул объятия и, сделав глубокий вдох, произнес:
— Пойдем в спальню. Я не могу стоя, спина болит.
Она последовала за ним в спальню и, когда он удобно устроился на кровати, легла рядом с ним, обвив его ноги своими.
— Видит Бог, мы прекрасно подходим друг другу, — сказала она. — Мы просто созданы друг для друга. Нежно покусывая его за ухо, она повернулась на бок, чтобы ему было удобно любить ее, направляя его движения и одновременно подчиняясь его власти.
— Я хотела бы остаться с тобой на ночь, — прошептала она. — Ты, должно быть, такой милый, когда спишь, свернувшись калачиком.
— Слушай, — произнес он хрипло, и она почувствовала теплоту его дыхания на своем лице; он старался говорить так, чтобы она поняла его. — Впереди у нас много таких ночей. Целая жизнь впереди. Наш роман будет длиться долго.
Она тихо засмеялась, приноравливаясь к ритму его движений. Он крепко прижимал ее к себе, впиваясь пальцами в ее плоть, и она знала, что на теле у нее после этого останутся синяки — кожа у нее нежная. Но она давно пришла к выводу, что мужья, как бы сильно они ни ревновали, редко замечают подобные вещи. Это очень странно, но, очевидно, мужу просто не интересно рассматривать собственную жену.
— Наш роман? — спросила она. — Значит, у нас с тобой роман?
Когда он ответил, в его голосе прозвучало удивление; он явно не ожидал, что их свидание может закончиться таким вот вопросом.
— А что? Пожалуй, роман.
Она тоже так думала.
4
Бар “Кинг-Коул” в отеле “Сент-Режи” мне никогда не нравился. Там было темно и неуютно, как в склепе Радамеса в опере “Аида”. К тому же в тот летний субботний полдень бар был почти пуст. Я приехал