— Но в данный момент он сидит внизу и вклеивает в альбом газетные вырезки о тебе.
— Я не просила его об этом. Я думала, он будет писать замечательные пьесы, и мы вместе станем читать и обсуждать их. А вместо этого он просто с мрачной миной сидит дома и талдычит мне, что я не права, а Ларри прав. — Она промокнула глаза салфеткой, затем скатала ее в плотный шарик.
Я наклонился и взял ее за руку.
— Извини, — сказал я.
— Спасибо за сочувствие. — В комнате было тепло, но ее рука была холодной. Она вздохнула и покачала головой. — Нет, этот человек мне не подходит, — печально произнесла она. — И картина мне не нравится. И страна эта не нравится. Как я могла наделать столько ошибок?
— Может, это совсем и не ошибки. Ты просто сегодня не в духе. Бадди Адлер сказал мне, что ты работаешь потрясающе.
Она просияла.
— Не врешь? Сэр Пробковый Мундштук не в восторге от съемок. Это потому, что я переигрываю его. — Она хихикнула.
— А вообще, как тебе живется?
— Что вообще? Мой брак распадается на кусочки, я работаю с человеком, который ненавидит меня. Мы целыми днями торчим в этом огромном доме, и все здесь считают нас идиотами. Первые два дня мы катались на велосипедах, и мне это нравилось. Но потом газетчики стали преследовать нас, и пришлось от этого отказаться. Но, по-моему, Артуру и езда на велосипеде не доставляла удовольствия.
Я попытался представить себе, как Мэрилин с Миллером едут на велосипедах по проселочным дорогам Англии, но у меня ничего не вышло.
Я окинул взглядом большую неприбранную комнату. Весь пол был уставлен картонными коробками с вещами Мэрилин. Рядом со мной стояла коробка с книгами. Я заметил, что в путевой библиотечке Мэрилин к биографии Линкольна прибавилась еще и книга Джека Кеннеди “Черты мужества”.
— Почему бы тебе не уехать из этого дома? — предложил я. — Отпросись на пару дней. Слетай на выходные в Париж.
— Перестань строить из себя консультанта по семейным вопросам, Дэйвид. Тебе это не идет. — Она поднялась, налила два бокала шампанского и один протянула мне. Было одиннадцать часов утра. — Ты виделся с Джеком? — спросила она.
Глаза Мэрилин оживленно заблестели. Было ясно, что ей очень хочется поговорить с кем-нибудь о Джеке.
— Он в отличной форме, — ответил я.
— Я так скучаю по нему.
Я сочувственно кивнул. После второй операции в жизни Джека начался подъем. “Нью-Йорк таймс” назвала книгу “Черты мужества” бестселлером № 1, и ее усиленно выдвигали с моей помощью на Пулитцеровскую премию. С помощью Бобби — и вопреки мнению отца — он принял вызов своих соперников в Массачусетсе и вышел победителем в жестокой схватке; наконец-то он завоевал поддержку всей организации демократической партии в своем штате и — что более важно — ее делегации на национальный съезд. Дор Скэри попросил его прочитать текст от автора в фильме “Стремление к счастью”, который планировалось показать на открытии съезда 1958 года; в глазах делегатов съезда Джек затмил бы тогда своим могуществом и обаянием самого кандидата в президенты Эдлая Стивенсона. Дор был моим другом, и я, конечно, постарался, чтобы этот “лакомый кусочек” достался Джеку, хотя поначалу его одолевали сомнения. И в довершение всего, Джеки наконец-то забеременела.
Я коротко сообщил обо всем этом Мэрилин.
— Я разговаривал с Джеком пару дней назад, — сказал я. — Он в прекрасной форме, но сейчас ведет себя очень осторожно, будто ходит по тонкому льду, понимаешь?
Она покачала головой.
— Совсем не понимаю.
— Ну, во-первых, Джеки беременна. Ты же знаешь, что это значит для него. Раньше у нее никак не получалось…
Мэрилин кивнула: я не мог понять выражения ее лица. Я поспешил перейти к более нейтральной теме.
— Ну и потом, скоро съезд, — добавил я. — Многие делегаты считают, что Джек более подходящая кандидатура на пост вице-президента, чем Эстес Кефовер.
Она просияла.
— Ну конечно же, Джек подходит больше! Неужели кто-нибудь с этим спорит?
— Да. Сам Джек. И его отец; тот возражает еще сильнее. Эдлай не станет президентом, опять прогорит в пух и прах, и, если Джек будет баллотироваться в паре с ним, все станут говорить, что Стивенсон потерпел поражение из-за того, что Джек — католик. Если Джек согласится баллотироваться на пост вице-президента, он поступит, как камикадзе — это будет политическое самоубийство.
— Так в чем же дело? Он откажется.
— А дело в том, что ситуация может выйти из-под контроля. Меньше всего нам нужно, чтобы на съезде разразился “бум популярности Кеннеди”. Ты смотрела фильм Дора?
Она осушила свой бокал и хихикнула, как шаловливая девчушка.
— Смотрела, — ответила она. — Джек показывал мне его перед отъездом в Англию. Открою тебе секрет. Он объявил мне о своем решении выступить в фильме с таким безразличием, но я видела, что это его очень беспокоит, и попросила Полу помочь ему. Поле он так понравился, что она сказала Джеку: если у него возникнет желание бросить политическую деятельность, он может стать актером и работать в ее студии! Я тоже ему помогала.
Я был ошеломлен, что случалось со мной не часто. У меня захватило дух от рассказа Мэрилин, хотя бы потому, что она ответила на вопросы, которые мучили меня и Дора Скэри тоже. До недавнего времени выступления Джека были проникнуты обаянием, он искусно цитировал исторические документы, но в его речах не было истинного воодушевления. Ему, как правило, сразу же удавалось завоевать сердца женской аудитории, просто оставаясь самим собой, но в целом его выступления казались легковесными, а сам он — моложе своего возраста. А в фильме Дора Джек неожиданно выглядел зрелым: он старше, серьезнее, охвачен истинной страстью. Это было поразительное перевоплощение. Я решил, что такое чудо сотворили с ним две тяжелые операции, которые он перенес, или, возможно, его победа над политическими противниками в Массачусетсе.
— Как тебе удалось убедить его? — спросил я. Годами я пытался уговорить Джека взять несколько уроков ораторского искусства, но он все время упрямо отказывался, как я подозреваю, из боязни утратить некие черты, благодаря которым ему удавалось завоевывать голоса избирателей в Массачусетсе.
— О, я умею убеждать, — ответила она, подмигнув.
Я ни капли не сомневался в ее способностях и понимал, какие методы она использовала, чтобы убедить Джека.
— Как вы работали?
— Ну, Пола показала ему подряд несколько отрывков, чтобы продемонстрировать, какие приемы эффективны, а какие — нет. Он считал, что должен выглядеть в фильме таким, какой он есть на самом деле, но я объяснила ему, что в кино так не бывает. “Это самая трудная задача — предстать в фильме таким, какой ты есть в жизни”, — сказала я ему.
— Как он к этому отнесся?
— Он не любит, когда его поучают, но я втолковала ему, что это моя работа, я —
— Дышать?
— Дорогой мой, это же самое главное. Джек не знал, в каком месте можно остановиться, чтобы перевести дух, а с этого как раз и начинается профессия актера. Сначала он говорил, совершенно не думая о дыхании, и оно кончалось как раз в том месте, где никак нельзя останавливаться… Мы с Полой попросили одного парня из Си-би-эс принести нам ленты с
