— А ты уверен, что он согласится?
— Ты же согласился, вот и Игнат Львович не отвертится.
Надо отдать ему должное, он как всегда продумал все до мелочей. Не удивлюсь, если толстяк подошел ко мне пообщаться с подачи Хаза, чтобы я успел с ним познакомиться до начала работы. Кстати о работе.
— Так что от меня требуется?
Хаз отмахнулся, скорчив недовольную мину.
— Все, на сегодня хватит о работе. Пойдем лучше отдохнем.
Он быстро свернул разговор и уверенным шагом отправился обратно в клуб. Я последовал за работодателем, понимая, что темнит он неспроста, но сейчас добиться от него чего-либо я все равно не смогу. Ничего он мне не скажет, пока сам не захочет.
Народу в клубе стало значительно меньше. В основном остались только те, кто живет поблизости и неженат, и те, кто собрался основательно квасить всю ночь. По большому счету, я относился к обоим случаям. Вот только квасить основательно я не собирался, так... чуть-чуть.
Глава 6
Я все-таки напился. Но это не моя вина! Мне все подливали и подливали. Кто же знал, что виски такая крепкая штука? И вообще, куда я собственно иду-то?
Я посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что забрел в совершенно незнакомый район. Впрочем, в таком состоянии любой район покажется незнакомым. Вокруг ни души, видимо, глубокая ночь или совсем раннее утро. Что ж, это не так уж и плохо, ведь я все еще стою на ногах, и даже не только стою, но иду... ну или ползу. Какая, собственно, разница?
Чтобы прийти в себя, я решил ополоснуться. По счастью, именно в этот момент мне на глаза попался прудик. Ну и что, что грязный? Не до роскоши.
Я снял пиджак и удивительно аккуратно сполз в воду по бетонному бортику. Не знаю, сколько я провалялся в пруду, каким чудом умудрился не утонуть. По прошествии энного времени я начал приходить в себя: почувствовал холод, голод, тошноту, боль в голове, в общем, ощутил все радости русского народного праздника — похмелья. Ну а кому же сейчас легко? Хм... всем, кроме меня, наверное.
Едва поднявшись, я опять бухнулся в воду. Как же болит башка моя тупая. Ну кто просил столько пить? Все, больше не пью. Ни капли. Никогда.
Поднявшись-таки с третьей попытки, я подобрал пиджак, надел и побрел в сторону... в сторону. Вскоре я узнал знакомый Кусковский парк. Мозг заработал. Медленно, но верно я вычислил, что лежал в Химике. Это пруд такой, возле одноименного завода. Значит, еще не все потеряно и я на верном пути! Вот только присяду на эту скамейку и немного отдохну...
— Ну здравствуй, тринадцатый.
— А?..
Это шутки подсознания? Ну, в смысле глюки, что ли?
— Я тебя тут давно уже жду.
Ага... «Ты кто? — Я? Белая горячка».
— И я вовсе не белая горячка.
— А мысли читать некрасиво, да и невозможно, кстати, наука доказала.
— А я и не читаю, у тебя все на лице написано. Впрочем, если хочешь, то могу и мысли прочитать. Перстенек-то поди не снял?
— Снимешь его, как же.
Хорошо. Сижу на лавочке, общаюсь с глюком.
— Ай-ай-ай. Ты до сих пор не веришь в мою реальность?
Не-а.
— Ну, как вам сказать...
— Не веришь. Ну, может, оно и к лучшему. И мне проще, и тебе умирать легче.
— Что, простите?
— Пришел твой час. Пора тебе ответить за осквернение храма великого нашего повелителя, стоящего над тьмой и повелевающего ею. Ты был избран, но сам выбрал свою участь, отказавшись от великой чести стать одним из нас.
Э-э-э... Чего?
— Так... Не торопись. По слогам и с выражением.
— Что?!
— Это я хотел бы спросить, что?
— Умрешь ты сейчас, короче.
Голос уже начал беситься.
— А? Да пожалуйста, только я пока посплю, ладно? А вы тут уж без меня...
— Ты не понял, я же тебя сейчас убью...
— Ну и фиг с ним, закончишь убивать — разбудишь.
— ?..
— Идиот. Открой глаза!
А?.. Ой!
Я открыл глаза и узрел такую картину: сижу на лавочке, а напротив меня стоит туша, поперек себя шире, да еще и с крыльями. И как же это он летает-то?
— Ты кто?
— Я — твоя смерть!
— А по отчеству?
Видимо, отчество свое он говорить не захотел, иначе не стал бы так махать крыльями и тянуть ко мне лапы.
Я бодренько отскочил за скамейку, не пожелав обниматься с эдаким чудищем. И правильно сделал! На том месте, где я сидел секунду назад, пролегло три полосы глубиной сантиметра в два. Коготки-то помельче, чем у того каменного монстра будут. Ничё, и не таких обламывали, ну а если меня убьют, хоть голова перестанет болеть. Кого-то он мне напоминает, то ли я его в фильме видел?
Я залихватски схватил ближайшую палку (читай дрын) и с размаху врезал по морде чудища. Палка разлетелась вдребезги, а чудище чихнуло так, что я где стоял, там и сел. Сдуло меня с ног, я же в себя еще все-таки не пришел. Пить-то не умею.
Монстр тут же обрадовался, расплылся в жуткой ухмылке, и бросился на меня с когтями. Я едва успел перехватить его лапы перед своим бесценным лицом, хотя нос мне этот гад все-таки поцарапал.
Тут только до меня дошло, что угроза жизни весьма и весьма реальная. Меня определенно собираются убить! Причем какой-то синий (я бы даже сказал голубой), гадкий и вообще не гигиеничный товарищ, покрытый чешуей. Еще и на циклопа чем-то смахивает, глаз-то тоже присутствует на физиономии лишь в одном экземпляре. Кстати, глаз!.. Повторим же подвиг Одиссея!
С радостным воплем «За Итаку!» я остатком палки ткнул монстру в единственную гляделку. Как ни странно, глаз не повредился. Он просто исчез, причем вместе со всем чудищем.
Я ошалело лежал на земле, глядя в небо бессмысленным взглядом. В голове совершенно пусто и ни одной даже самой маленькой мыслишки. Через пару минут, или часов, ко мне частично вернулось чувство реальности. Я потряс головой и кое-как поднялся на ноги. Что ж еще делать-то остается, как не идти домой высыпаться?
Светало. По утреннему парку брел человек. Грязный, мокрый, в порванном пиджаке, с расцарапанным носом и с полным отсутствием какой-либо мозговой деятельности на лице. Пробегающие мимо маньяки — утренние бегуны смеряли его брезгливыми взглядами и бежали дальше. «Как можно так пить?» — думали спортсмены. Вот они-то уже давно не пьют, выбрав здоровый образ жизни, а те дураки,
