— Ускорением? — переспросил я.
— Конечно ускорением. Ведь ты ускоряешься, и поэтому тебе кажется, что все вокруг движутся медленнее. Утверждать обратное, то есть что мир вокруг замедляется, это, мягко говоря, неправильно. Поверь мне на слово, никто такого сделать не сможет, — закончил Ромиус.
— Значит, именно гипноз открыл дверь для Вельхеора, — предположил Кельнмиир, — правда, пока непонятно, каким образом. Жаль, нельзя узнать, какой именно вид гипноза они использовали.
Так их еще и много видов? Как же сильно я отстал от жизни-то…
— Да, досадно, — кивнул Ромиус. — Я еще вот на что обратил внимание: когда Виктор описывал события, получалось, что спал он куда больше, чем бодрствовал. А поскольку, как я понимаю, люди в наших мирах совершенно одинаковы физически, значит, сон не мог занимать в жизни Виктора три четверти всего времени. Ведь до этих событий ты спал не так много?
Все посмотрели на меня.
Если честно, то я уже начал засыпать, но все же старался не терять нить разговора.
— А? — Я сосредоточился и мотнул головой. — Вот сейчас подумал, а ведь действительно не было такого раньше. Наоборот, я спал часов по восемь в день, и мне хватало. А чтобы по пятнадцать часов...
— Вот. Кое-что мы выяснили, — заметил Ромиус. — Смотрим дальше. Если спать ты стал больше, значит, это зачем-то было нужно Вельхеору. Возможно, именно во время твоего сна он пробовал дотянуться своей душой до твоего тела. Чем больше проходило времени, тем дольше он мог принуждать твое тело ко сну...
— Но все это фигня, потому что ключевой момент — Посвящение, — не удержался Кей.
— Да, — согласился Ромиус. — А это уже вотчина Кельнмиира.
— Попробую объяснить коротко, — вздохнул Кельнмиир. — Это Посвящение лишь попытка внешне скопировать настоящее Посвящение в Школе Искусства. Причем не в нашей Школе, а в Школе Хеора. То есть Посвящение не людей, а вампиров. В Посвящении людей никакой крови нет, как и статуй Кровавого Бога.
— Кровавого Бога? — удивленно переспросил я.
— Его самого. Это не Бог в полном смысле этого слова, а скорее Высший Вампир, проживший столь долго, что его черная душа стала бессмертной в своей черноте. Ему поклоняется лишь один клан — Хеор. Да, собственно, этот клан и называется именем Кровавого Бога на одном из вампирский наречий.
— Так он что, поюзал Кровавого Бога? — восхитился Кей.
Я тоже восхитился, но не своими достижениями, а теми словами и выражениями, которые использовали мои собеседники. Если мое доброе тело переводило их речь в доступный моему мозгу вид, то что же они говорили на самом деле? Уж слова «поюзал» в их словаре нет наверняка.
— Это был не Кровавый Бог, а лишь гуляющая каменная статуя. Я сильно сомневаюсь в том, что какие-то шарлатаны смогли бы вызвать настоящего бога. Скорее, они просто спроецировали свои представления о Кровавом Боге на статую. Вот она и ожила, но умела делать и говорить лишь то, что, по мнению этих людей, должен говорить и делать бог.
— То есть быть тупым и напыжившимся от своего величия, — расхохотался Кей. — А поскольку величие величием, а камень камнем, Виктор эту статую просто раскрошил.
Я тоже рассмеялся, а про себя подумал, что Нестеров в общем-то оказался прав. Он тоже считал, что статую оживили находящиеся в помещении люди. Правда, мне кажется, они и сами такого эффекта не ожидали и были удивлены куда больше меня.
— Может быть, вы мне тогда объясните, куда делись те ребята, из бара? Кстати, то чудище из пруда, охотившееся на людей, тоже как-то странно исчезло, когда я попытался воткнуть палку ему в глаз.
— Наверняка их исчезновение сопровождалось хлопком? — поинтересовался Кельнмиир.
Я наморщил лоб:
— Кажется, да... точно! Во всяком случае исчезновение чудища. А в баре был такой грохот...
— Тогда все просто. Все эти чудовища вовсе не чудовища, а искусственные сущности. Создать одну такую сущность очень непросто, а вот разрушаются они запросто. Достаточно нарушить целостность структуры — уколоть ножом, сломать руку...
— Понятно! — обрадовался я.
Что ж, теперь буду знать. Если встретиться еще одна искусственная сущность, я ее просто иголочкой проткну и она лопнет.
— Но этот твой Колдун, судя по всему, явно очень неплох. Интересно, где он научился создавать искусственные сущности? И как он смог практически точно воссоздать обряд Посвящения?
— И все-таки я посвящен во что-нибудь или нет? — заинтересованно спросил я.
Еще бы мне не интересоваться собственной судьбой.
— Да, так это Посвящение было настоящим или все же пустым пшиком? — подхватил Кей.
Кельнмиир на некоторое время задумался.
— Вы видите отражение луны в воде, можно ли его назвать настоящей луной?
Кей почесал затылок.
— Можно копию картины назвать полноценной картиной, если она лишь списана с оригинала? – продолжил вампир.
Теперь уже почесал затылок я.
— Но ведь, увидев отражение луны, ты будешь знать, как она выглядит на небе. И увидев копию картины, даже плохую, ты будешь иметь представление о том, что на оригинале. Тем не менее ты не сможешь почувствовать красоту настоящей луны и не сможешь увидеть всю гамму чувств, которые передал гениальный художник оригиналом картины. Так и Посвящение. Оно не было оригинальным, но тем не менее что-то могло и дать. А Виктору, который к этому времени уже был связан с Вельхеором, это дало куда больше...
А потом догнало и еще раз дало...
— ...И каким-то образом упрочнило связь Виктора с Вельхеором. Хотя возможно лишь ускорило медленный переход души Вельхеора в тело Виктора. Тут я уверенным в чем-либо быть не могу.
— Зато я могу, — первый раз за все время перебил Ромиус. — После того как мы узнали, что Вельхеор это не Вельхеор, а Виктор, мы с Зикером вернулись в пограничные земли и пробрались в горящий замок Вельхеора под предлогом помощи в тушении пожара. Это, конечно, смотрелось странновато — два Ремесленника, помогающие тушить пожар в замке одного из самых злейших своих врагов, но политические интриги могут и не такое. Если вспомнить, что в советниках у Императора сейчас ходит один из родственников Кельнмиира... Но сейчас не об этом. Так вот, пока Зикер помогал в тушении пожара, я пробрался в кабинет Вельхеора и там нашел остатки сгоревших записей. Судя по ним, Кею и Виктору я это уже рассказывал, Вельхеор переносил свою душу по частям в тело Виктора. Уж не знаю, каким образом, но ему это удавалось довольно легко и равномерно до тех пор, пока Виктор не прошел это их Посвящение.
— Выходит, Посвящение, пусть и некорректное, действительно упрочило связь с темной душой Вельхеора, и переселение пошло быстрее, — кивнул Кельнмиир. — С этим все понятно. Теперь у нас есть еще одна загадка — перстни.
Ох уж мне эти гадкие ювелирные изделия, сколько мороки с ними было…
— Какая же это загадка? — удивился Ромиус. — Неужели вы не узнали ученических перстней? По внешнему описанию и свойствам все сходится.
— Это-то понятно, — отмахнулся Кельнмиир. — Но вот откуда они взялись в их мире? Есть лишь две вероятности: либо кто-то их создал в том мире, что невозможно, потому что техномагия такой сложности требует высокого развития Ремесла; либо они попали к вам из нашего мира, что так же невозможно.
Я опять начал зевать, но едва услышал о перстнях, встрепенулся.
— А что это за ученические перстни?
Ромиус с трудом отвлекся от размышлений и объяснил:
— Это перстни, которые у нас носят все дети примерно с шести до десяти лет. Они развивают способность использовать «маги» и управлять энергией. Зачем ребенку целыми днями сидеть на занятиях, когда он может просто ходить в ученическом перстне и ежедневно, не осознавая этого, развивать свои способности? А когда развитие достигнет определенного предела, перстень сам снимется. Соответственно,
