информации, ты можешь предсказать все, что угодно. Это кредо всех ученых, начиная с Ньютона.
— Ну и что?
— Теория хаоса вдребезги разбила эти иллюзии. Она утверждает, что есть феномены, которые в принципе не поддаются прогнозированию. Погоду можно предсказать только на несколько дней вперед, не больше. Все деньги, которые потратили на долгосрочные прогнозы — а за последние несколько десятилетий было потрачено полмиллиарда, — это деньги, выброшенные на ветер. Это были напрасные поиски. Бессмысленно пытаться превратить свинец в золото. Мы оглядываемся на алхимиков и смеемся над их попытками, но будущие поколения точно так же поднимут на смех нас самих. Мы пытались сделать невозможное и ухнули на это кучу денег. Существуют феномены — их довольно много, — которые в принципе нельзя предсказать.
— Так утверждает теория хаоса?
— Да, и меня поражает, что так мало людей к этому прислушиваются, — сказал Малкольм. — Я говорил об этом Хэммонду до того, как он затеял строительство Парка. Вы хотите создать доисторических животных и поселить их тут, на острове? Чудесно! Прелестная фантазия. Очаровательная!.. Но все пойдет не так, как запланировано. Эта программа совершенно непредсказуема, точно так же, как погода.
— Вы ему это говорили? — потрясенно переспросил Дженнаро.
— Да. И я говорил, что отклонения неизбежны. Во-первых, совершенно очевидно, что животные привыкли жить в других условиях. Этому стегозавру сто миллионов лет. Он не приспособлен к нашему миру. Воздух другой, уровень солнечной радиации другой, почва другая, насекомые другие, звуки другие, растительность другая. Все другое! Содержание кислорода в воздухе понизилось. Бедное животное чувствует себя, как человек на высоте десять тысяч метров. Послушайте, как он хрипит.
— А во-вторых что?
— Парк не способен удержать под контролем изменения различных жизненных форм. История эволюции показывает, что жизнь преодолевает любые барьеры. Жизнь вырывается на свободу. И осваивает новые территории. Это происходит мучительно, порой бывает сопряжено с массой опасностей, но жизнь пробивает себе дорогу. — Малкольм покачал головой. — Я вовсе не философствую, это все так и есть.
Дженнаро поднял глаза. Элли и Грант, стоявшие вдали на лугу, размахивали руками и что-то кричали.
— Вы мне принесли кока-колу? — спросил Деннис Недри, когда Малдун вернулся на контрольный пост.
Малдун не потрудился ответить. Он кинулся прямо к монитору и стал смотреть, что происходит. По рации до него донесся голос Хардинга:
— Стегозавр... наконец-то... держите... вот так...
— О чем это он? — спросил Малдун.
— Они спустились к южному берегу, — объяснил Арнольд. — Поэтому связь порой прерывается. Я сейчас переключу их на другой канал. Но вообще-то они выяснили, почему болеют стегозавры. Они жрут какие-то ягоды.
Хэммонд кивнул.
— Я знал, что рано или поздно мы решим эту проблему, — сказал он.
— Не очень-то убедительно, — протянул Дженнаро. На кончике его пальца лежал какой-то осколочек, белевший в лучах заходящего солнца; он был не больше почтовой марки. — Вы уверены, Алан?
— Абсолютно уверен, — подтвердил Грант. — Доказательство на обратной, внутренней стороне. Поверните скорлупку другой стороной, и вы увидите еле заметные перекрещивающиеся линии, этакое грубое изображение треугольника.
— Да, я вижу.
— Мы откопали два яйца с подобным рисунком неподалеку от моего дома в Монтане.
— Вы утверждаете, что это яйцо динозавра?
— Без сомнения, — кивнул Грант. Хардинг пожал плечами:
— Эти динозавры не выводят потомства.
— Как вы видите, выводят, — возразил Дженнаро.
— Но, должно быть, это птичье яйцо! — упорствовал Хардинг. — У нас тут на острове десятки различных птиц!
Грант покачал головой.
— Обратите внимание на кривизну осколка. Он почти прямой.
Значит, это осколок скорлупы от очень большого яйца. А какой он толстый! Может, у вас тут, конечно, есть страусы? А раз нет, то, значит, это яйцо динозавра.
— Но они не способны оставлять потомство, — повторил Хардинг. — У нас тут только самки!
— Я знаю только одно, — заявил Грант, — это яйцо динозавра.
Малкольм спросил:
— А вы можете сказать, какого именно динозавра?
— Да, — кивнул Грант. — Это яйцо велоцираптора.
КОНТРОЛЬНЫЙ ПОСТ
— Полная нелепость, — пробормотал Хэммонд, прислушиваясь на контрольном посту к голосам, доносившимся из радиопередатчика. — Это наверняка птичье яйцо! Другого просто быть не может!
В радиопередатчике послышался треск. Потом раздался голос Малкольма:
— Давайте кое-что проверим, хорошо? Я прошу мистера Арнольда воспроизвести на экране таблицу, в которой подсчитаны все животные.
— Прямо сейчас?
— Да, прямо сейчас. Насколько я понимаю, вы можете перенести ее и на экран в машине доктора Хардинга, не так ли? Пожалуйста, сделайте это.
— Хорошо, о чем разговор? — откликнулся Арнольд. Через мгновение на экране компьютера, стоявшего на контрольном посту, появилась таблица:
— Я надеюсь, вы удовлетворены? — сказал Хэммонд. — Вы видите таблицу на своем экране?
— Да, видим, — откликнулся Малкольм.
— Все, как всегда, сходится. — Хэммонд не мог скрыть злорадства.
— Погодите, — сказал вдруг Малкольм. — А компьютер не может поискать другое количество животных?
— Например? — уточнил Арнольд.
— Например, двести тридцать девять.
— Минуточку, — нахмурился Арнольд.
Через секунду на экране появилась другая таблица:
Хэммонд подался вперед:
— Черт побери, что это такое?
— Мы обнаружили еще одного компи.
— Но откуда он взялся?
