Ссылалась ли она на свою способность добиться вашего увольнения во время вашей вчерашней встречи?
— Косвенно, да: это висело в воздухе.
— Почему вы так решили?
— Она говорила что-то вроде: «Пока мы работаем вместе, нам не мешает позабавиться…» И она говорила о своем желании вступить со мной в связь во время деловой поездки в Малайзию и прочее.
— И вы расценили это как завуалированную угрозу оставить вас без работы?
— Я понял, что, если хочу с ней ужиться, я должен с ней спать.
— А вы не хотели этого делать?
— Нет.
— И вы так и сказали?
— Я сказал, что женат и что характер наших отношений изменился.
— Ну, при определенных обстоятельствах всего этого было бы достаточно для заведения дела. Если бы были свидетели.
— Но их не было.
— Да. Ну и последнее соображение, которое мы называем недружественным рабочим окружением. Обычно к нему прибегают в случаях, когда истца преследуют посредством инцидентов, каждый из которых в отдельности не может рассматриваться как преследование по половым мотивам. Я думаю, что в нашем конкретном случае этот вариант неприменим.
— Да, пожалуй.
— Так что, к несчастью, ваш случай, каким бы ясным он ни представлялся вам лично, не так однозначен, как хотелось бы. Нам придется обратиться к дополнительным свидетельствам. Например, в том случае, если вас уволят.
— Я думаю, что практически меня уже уволили, — сказал Сандерс. — Поскольку меня переводят из отдела и я не буду принимать участие в акционировании.
— Я это понимаю. Но то, что компания переводит вас на равноценную должность, а не понижает, осложняет дело. Ваше руководство будет доказывать — и с полным основанием, надо сказать, — что оно вам не должно ничего, если переводит вас по горизонтали. Никто вам никогда не обещал золотых гор, связанных с акционированием. Да и само акционирование — это дело столь отдаленного будущего, что и сам вопрос о его проведении еще не решен окончательно. И компания не обязана вам компенсировать ваши несбывшиеся надежды на смутное будущее. И, таким образом, предложение о переводе, сделанное вам компанией, абсолютно законно, и вы поступите неразумно, отказавшись от него. Никто вас не увольнял.
— Это как-то странно…
— Только на первый взгляд. Предположим, например, что у вас обнаружили последнюю стадию рака и вы умрете в ближайшие шесть месяцев. Заставят ли компанию выплатить льготы, связанные с акционированием, вашим наследникам? Нет, конечно. Если вы работаете в компании на момент акционирования, вы в нем участвуете. Если нет — то нет. Компания не принимает на себя более широких обязательств.
— Но я же не болен раком.
— Я просто хочу сказать, что вы рассержены и считаетe, что компания должна вам то, на что ни один суд не признает ваших прав. Исходя из моего опыта, я могу сказать, что многие жалобы на преследование по сексуальным мотивам грешат этим: рассерженные и обиженные люди считают, что имеют права на то, на что они права не имеют.
Сандерс вздохнул.
— А если бы я был женщиной, все было бы по-другому?
— В основном нет. Даже в наиболее явных случаях, в наиболее недвусмысленных ситуациях доказательства наличия сексуального преследования отличаются трудностью. Обычно все происходит, как с вами — при закрытых дверях и без свидетелей. Ваше слово против ее слова. В таких ситуациях, когда нет четкого подтверждения, к мужчинам часто относятся с предубеждением.
— Вот как?..
— Несмотря на это, четвертая часть всех жалоб на сексуальное преследование поступает от мужчин. Чаще жалуются на начальников-мужчин, но примерно — каждый пятый — на женщин. И это число постоянно растет по Шере того, как все больше и больше женщин занимает руководящие посты.
— Этого я не знал.
— Это широко не обсуждается, — объяснила она, глядя поверх очков, — но это так. И я считаю, что этого и следовало ожидать.
— Почему?
— Принуждение всегда связано с властью — это незаконное использование власти начальника над подчиненным. Я знаю, что существует модное мнение, будто женщины в принципе отличны от мужчин и что женщины никогда не преследуют подчиненных. Но, основываясь на своем опыте, я знаю, что это не так: я видела и слышала все, что вы себе можете представить, и очень много такого, во что вы даже не сможете поверить. Так что я могу смотреть на ситуацию под другим углом зрения. Я лично не сильна в теории — мне приходится иметь дело с фактами. И, основываясь на фактах, я не вижу существенной разницы между поведением мужчин и женщин. Во всяком случае такой, о которой стоило бы упоминать.
— Значит, вы верите моему рассказу?
— Верю я или нет — не имеет значения. Значение имеет только то, имеете ли вы основание надеяться на благополучное разрешение вашего дела, и то, как вы должны поступить в таких обстоятельствах. Могу вам сказать, что такие рассказы я слышу не впервые. Вы не первый мужчина, который попросил меня представлять его в суде.
— И что вы советуете мне делать?
— Я не могу вам советовать, — быстро ответила Фернандес. — Вам предстоит принять весьма трудное решение. Я могу просто изложить ситуацию. — Она нажала кнопку интеркома: — Боб, скажи Ричарду и Эйлин, чтобы они подали автомобиль. Я встречу их перед зданием. — Она повернулась к Сандерсу. — Разрешите мне объяснить вам, с какими проблемами вам предстоит столкнуться, — сказала она и начала говорить, загибая пальцы: — Первое: вы жалуетесь на то, что попали в интимную ситуацию с более молодой, чем вы, очень привлекательной женщиной, которой вы, однако, пренебрегли. При отсутствии очевидцев или подтвержденных свидетельств эту историю будет трудновато преподнести суду присяжных.
Второе: если вы подадите в суд, компания вас уволит. До того, как суд состоится, пройдет года три. Вам нужно подумать, на что вы будете жить все это время, как будете платить за дом и прочее. Я могу вести ваш случай за казенный счет, но вам тем не менее придется оплатить все прямые расходы, связанные с судом, а это составит по меньшей мере сто тысяч долларов. Не знаю, захотите ли вы закладывать свой дом, но сделать это придется.
Третье: судебное разбирательство выставит вас на всеобщее обозрение: о вас будут печатать в газетах и рассказывать в вечерних теленовостях все эти годы до суда. Не берусь точно предсказать, как все это скажется на вас, на Вашей жене и всей семье. Очень многие семьи не переживали досудебный период без коллизий — тут и разводы, и самоубийства, и болезни. Все это очень сложно. Четвертое: так как вам сделали предложение о переводе, неизвестно, сможем ли мы доказать, что вы понесли убытки. Компания заявит, что у вас нет оснований говорить об убытках, и нам придется это доказывать. Но даже в случае полной и сокрушительной победы после оплаты всех расходов вам достанется от силы пара сотен тысяч долларов — и это за три года жизни! Ну, кроме того, компания может, конечно, подать апелляцию и тем самым задержать выплату компенсации на еще больший срок.
Пятое: если вы подадите в суд, вы никогда уже не сможете работать в этой отрасли. Конечно, теоретически никто не имеет права вас преследовать, но на практике вас никто не возьмет на работу. Одно дело, если бы вы рыли пожилым человеком; но вам только сорок один, и я не думаю, что вам, в ваши годы, улыбается подобная перспектива.
— Господи! — Сандерс тяжело ссутулился в кресле.
