— Сожалею, но таковы реалии судебных тяжб.
— Но это же несправедливо!..
Фернандес надела свой плащ.
— К несчастью, закон не имеет никакого отношения к справедливости, мистер Сандерс, — сказала она. — Это просто способ оспаривать решения. — Она щелкнула крышкой кейса и протянула ему руку: — Мне очень жаль, мистер Сандерс. Хотелось бы, чтобы все было иначе. Пожалуйста, не смущайтесь и звоните, если возникнут какие-либо вопросы.
Фернандес торопливо вышла из кабинета, оставив Сандерса сидеть на стуле. Через минуту вошла секретарша.
— Могу ли я чем-нибудь помочь вам?
— Нет, — ответил Сандерс, медленно качая головой. — Нет, я уже ухожу.
В автомобиле, по дороге в суд, Луиза Фернандес пересказала историю Сандерса двум своим помощникам, сопровождавшим ее. Один из ассистентов, женщина, спросила:
— А на самом деле вы ему верите?
— Кто его знает, — ответила Фернандес. — Все происходило за закрытыми дверями. Теперь точно уже никогда не узнаешь.
Девушка потрясла головой.
— Не могу поверить, чтобы женщина могла себя так вести. Так агрессивно.
— А почему, собственно, нет? — не согласилась Фернандес. — Предположим, что это был случай несоблюдения деловых обязательств. Допустим, мужчина утверждает, что женщина за закрытыми дверями обещала ему крупную премию за выполненную работу, а женщина это наотрез отрицает. Будешь ли ты тогда утверждать, что мужчина лжет, только на том основании, что женщина не может так поступить?
— Ну, в этом случае — нет.
— Значит, такую ситуацию ты допускаешь.
— Но здесь ведь не деловой конфликт, — возразила девушка, — а сексуальное преследование.
— Значит, ты утверждаешь, что женщины непредсказуемы при соблюдении договорных обязательств, но стереотипны во всем, что касается сексуальных отношений?
— «Стереотипны» — это не то слово, которое я бы хотела употребить, — сказала девушка.
— Ты хотела просто сказать, что женщины не могут быть агрессивны в сексе. Это что, не стереотип?
— Думаю, что нет, — возразила помощница. — Потому что это — правда. Женщины отличны от мужчин в вопросах секса.
— «Все негры обладают чувством ритма, — процитировала Фернандес. — Все азиаты — трудоголики. Латино-американцы не противостоят…»
— Но это же совсем другое дело! Я согласна с научными исследованиями, результаты которых подтверждают, что мужчины и женщины даже разговаривают друг с другом по-разному.
— А! Ты согласна с исследованиями, результаты которых подтверждают то, что женщины уступают мужчинам в деловом и стратегическом мышлении?
— Нет. Эти исследования неверны.
— Ясно. Эти исследования неверны, а исследования, Касающиеся различий в сексуальном поведении, верны?
— Конечно, потому что секс — это основа всего. Фундаментальная движущая сила.
— Я с этим не согласна. К сексу прибегают для достижения самых разных целей — с целью войти в семью, с целью подкупа, подхлестывания. Его используют как предложение, как оружие, как угрозу — да мало ли еще для чего. С этим-то ты согласна?
Девушка скрестила на груди руки.
— Нет, я так не считаю.
Молодой человек впервые за все время разговора подал голос:
— А что вы посоветовали тому парню? Не подавать в суд?
— Нет, этого я ему не говорила, но предупредила о проблемах, с которыми ему предстоит столкнуться.
— И как, по-вашему, он должен будет поступить?
— Не знаю, — ответила Фернандес. — Зато я знаю, как он должен был поступить.
— То есть?
— Неприятно об этом говорить, — поморщилась она, — но, живя в нашем реальном мире, без свидетелей… Ему нужно было заткнуться и трахнуть ее. Потому что теперь этот бедолага не имеет никакого выбора. Один неверный шаг — и ему конец.
Сандерс медленно шел по склону холма по направлению к Пайонир-сквер. Дождь прекратился, но день был сырой и серый. Мокрая мостовая под ногами круто шла вниз. Верхушки небоскребов скрывались в промозглом тумане.
Сандерс и сам толком не знал, чего он ждал от разговора с Луизой Фернандес, но однозначно не ожидал услышать перечень возможностей быть уволенным, заложить свой дом и никогда вновь не найти работу.
Он был ошеломлен внезапным поворотом в его жизни и осознанием непрочности своего нынешнего бытия. Всего два дня назад он был процветающим администратором с прочным положением и блестящим будущим. Сейчас он был поставлен перед перспективами быть униженным, обманутым и остаться без работы. Ощущение надежности своего положения исчезло напрочь.
Он вновь возвращался в мыслях к вопросам, которые ему задавала Фернандес: почему он никому ничего не сказал; почему он ничего не написал; почему он не сказал Мередит прямо и недвусмысленно, что он не одобряет ее поведения. Фернандес оперировала понятиями, принятыми в мире правил и определений, которых он не знал и которые никогда не приходили ему в голову. Сейчас эти определения приобрели для него жизненно важное значение.
«Ваше положение не из лучших, мистер Сандерс…»
И еще… Как было избежать всего этого? Что он должен был делать? Сандерс попытался найти иной вариант поведения.
Предположим, сразу после встречи с Мередит он бы позвонил Блэкберну и во всех подробностях расписал, как Мередит к нему приставала. Он мог позвонить с парома, опередив жалобу Мередит. Ну и что? Что бы тогда предпринял Блэкберн?
Он покачал головой, подумав об этом, — маловероятно, что это что-либо изменило. Мередит была так тесно ввязана со структурами власти компании, что Сандерсу и не снилось: Мередит была человеком команды, у нее была власть, союзники. Это и стало бы решающим аргументом в ее пользу. Сандерс не в счет. Он всего лишь исполнитель, винтик в машине компании. Его обязанность — сработаться с новым боссом, а он с этой обязанностью не вправился. Теперь ему оставалось только скулить. Или еще хуже: настучать на начальника, поднять шум. Но стукачей никто не любит.
Так что же ему делать?
Тут Сандерс вспомнил, что если бы он и захотел позвонить Блэкберну сразу после инцидента, то все равно не смог бы этого сделать, потому что его телефон не работал из-за севшей батарейки.
Внезапно в его мозгу почему-то возникла картина — женщина и мужчина едут в автомобиле на вечеринку… Кто-то рассказывал ему что-то… какую-то историю о людях в машине.
Он никак не мог поймать ускользающую мысль, и это мучило его.
А телефон мог не работать по тысяче причин. В этих новых моделях используются никелево- кадмиевые аккумуляторы, и, если они не получили между периодами интенсивного использования достаточной подзарядки, их емкость снижается, но невозможно определить, когда это проявится. Сандерсу надо было выбросить батарейки, потому что теперь они будут работать без подзарядки всего ничего.
Он достал свой аппарат и включил его. Индикатор загорелся ярким светом — сегодня батарейки работали нормально…
Но что-то во всем этом было… Что-то не давало ему покоя.
