— Постой! — разозлившись, сказал Дорфман. — Ты хочешь изменить человеческую природу? Трагедии случаются постоянно, и люди из всего пытаются извлечь преимущества. В этом нет ничего нового. Мередит умна. Приятно видеть, как такая умная, предприимчивая женщина еще и красива. Она просто благодать Господня. Вся проблема в тебе, Томас, и возникла она не вчера.
— Как это?…
— И вместо того чтобы разбираться со своими неприятностями, ты тратишь свое время на эти… на эту ерунду. — Он вернул Сандерсу ксерокопии. — Все этом имеет значения, Томас.
— Макс, вы не…
— Ты никогда не был командным игроком, Томас. Твоя сила не в этом. Она в твоей способности вникать технические проблемы, разбираться в них, подгонять инженеров, подбадривать их и накручивать им хвосты и, в конце концов, добиваться решения. Ты заставляешь всех работать. Так?
Сандерс кивнул.
— А теперь ты отказался от своей силы ради игр, в которых ты не силен.
— В каком смысле?
— Ты думаешь, что, угрожая судебным разбирательством, ты оказываешь нажим на нее и на компанию, а фактически ты бьешь по своим воротам. Ты разрешил ей установить правила игры, Томас.
— Я должен был что-то сделать: она нарушила закон.
— «Она нарушила закон», — передразнил его Дорфман нарочито писклявым голосом. — А ты такой беззащитный… Я прямо переполняюсь печалью, видя твое положение.
— Все это в самом деле нелегко… У нее сильные связи, она имеет могущественных покровителей.
— Ну и что? Каждый администратор, имеющий могущественных покровителей, имеет не менее могущественных противников. И Мередит — не исключение.
— А я говорю вам, Макс, — сказал Сандерс, — что она опасна. Она из этих выпускников бизнес- школ, которые заботятся об имидже, и только об имидже, не заботясь о сути дела.
— Да, — подтвердил Дорфман, утвердительно кивая. — Так же как и многие молодые администраторы. Очень большой опыт по части имиджа. Очень большое желание обогатить свой опыт. Прекрасная тенденция!
— Я не думаю, что она достаточно компетентна, чтобы руководить отделом.
— Ну и пусть! — огрызнулся Дорфман. — Тебе-то какая разница? Если она некомпетентна, Гарвин в конце концов поймет это и заменит ее. Но тебя к тому времени здесь не будет! Только потому, что ты проиграешь эту игру, Томас. Она — лучший политик, чем ты, Томас, и всегда такой была.
— Да, — кивнул Сандерс, — она беспощадна.
— Беспощадна… Она опытна! У нее есть инстинкт. А у тебя нет! Если ты пойдешь по этому пути, то потеряешь все. И ты заслуживаешь такой участи, потому что ведешь себя, как дурак.
Сандерс помолчал.
— И что бы вы рекомендовали мне сделать?
— Ага, сейчас тебе понадобился совет? —Да.
— В самом деле? — старик улыбнулся. — А я в этом
сомневаюсь.
— Нет, Макс. Мне нужен совет.
— Ладно. Тогда слушай мой совет: иди назад, извинись перед Мередит, извинись перед Гарвином и получай обратно свою работу.
— Я не могу…
— Тогда тебе не нужен мой совет.
— Я просто не могу так поступить, Макс.
— Что, очень гордый?
— Нет, но…
— Ты ослеплен гневом. Как же, женщина посмела так вести себя!.. Она нарушила закон, и она должна понести справедливое наказание! Она опасна, и ее нужно остановить! Ты переполнен чувством справедливого негодования. Так?
— Черт возьми, Макс… Я просто не могу это сделать, вот и все!
— Мочь-то — ты можешь. Другое дело, что ты этого не сделаешь!..
— Пусть так.
Дорфман пожал плечами.
— А тогда чего ты хочешь от меня? Ты спросил моего совета специально для того, чтобы не принять его? Ничего странного. — Старик улыбнулся. — У меня полно других советов, которые ты тоже не примешь.
— Например? — А какая тебе разница, если ты все равно с ними не согласишься?
— Да бросьте, Макс…
— Я серьезно. Ты не захочешь к ним прислушаться! Так что не будем зря тратить времени. Проваливай.
— Но просто сказать-то вы можете?
Дорфман вздохнул. — Исключительно потому, что я помню тебя еще с тех дней, когда у тебя был здравый смысл. Итак, во-первых… Ты слушаешь?
— Да, Макс, слушаю.
— Во-первых, ты знаешь все, что тебе нужно знать о Мередит Джонсон. А теперь забудь ее — это не твоя забота.
— Как это понимать?
— Не перебивай. Во-вторых, играй в свою игру, а не в ее.
— В смысле?
— В смысле — решай свою проблему.
— Какую свою проблему? Судебное разбирательство?
Дорфман фыркнул и воздел руки.
— Ты невозможен. Я просто зря транжирю свое время.
— Вы хотите сказать, что мне нужно отказаться от судебного разбирательства?
— Ты родной язык понимаешь? Решай проблему! Делай то, что ты делаешь хорошо. Делай свою работу. Не уходи.
— Но, Макс!..
— О, я ничего не могу для тебя сделать, — сказал Дорфман. — Это твоя жизнь. У тебя есть свои ошибки, которые нужно сделать, а я должен возвращаться к моим гостям. Но попробуй прислушаться к моим словам, Томас. Не спи и помни, что у всех человеческих поступков есть причины. Все люди решают какие- то проблемы. Даже ты, Томас.
Старик развернул на месте свое кресло-каталку и поехал в сторону ресторана.
«Черт бы побрал этого Макса», — думал Сандерс, идя по Третьей улице сырым вечером. Своей манерой никогда не говорить прямо Дорфман мог кого угодно довести до белого каления.
Вся проблема в тебе, Томас, и возникла она не вчера…
Что, черт возьми, он хотел этим сказать?
Проклятый Макс. Разозлил и вымотал все нервы. Он всегда так себя вел, насколько Сандерс помнил те совещания, которые профессор проводил, когда работал в совете директоров «ДиджиКом». Сандерс всегда уходил с этих совещаний выжатым как лимон. В те дни молодые' сотрудники в Купертино называли Дорфмана «Загадоч-ник».
…Все люди решают какие-то проблемы. Даже ты, Томас…
Сандерс потряс головой. В словах старика не было никакого смысла, а тем временем нужно было что-то предпринимать. Дойдя до конца улицы, он вошел в телефонную будку и набрал номер Гэри Босака. Было восемь часов, и Босак должен был быть дома — наверное, только что вылез из постели и пьет кофе, готовясь к своему «рабочему дню». Сидит небось, зевая, перед полудюжиной своих модемов и компьютеров
