Заряда тоже должно было хватить.
Нет, телефон был исправен.
Они вышучивали и издевались над ним минут пятнадцать.
И тут разрозненные клочки воспоминаний стали складываться в одно целое.
— Слушай, почему ты не позвонил мне вчера ?
— Я звонил, Марк…
Сандерс и сейчас был уверен, что звонил Ливайну из кабинета Мередит. Стоя под дождем, он набрал первые три буквы фамилии Марка: Л-И-В, на маленьком дисплее появилась надпись «Ливайн» и номер домашнего телефона Марка.
— Не было никаких звонков.
— Я продиктовал сообщение автоответчику.
— Я ничего не получал.
Hо Сандерс был уверен, что записал свое сообщение на автоответчик. Он, как сейчас, слышал мужской голос, произносящий стандартную фразу: «Продиктуйте свое сообщение сразу после сигнала». Продолжая стоять под дождем, Сандерс нажал кнопку вызова. В следующую минуту послышался щелчок автоответчика, и женский голос сказал: «Привет, вы застали Марка и Адель дома, сейчас они подойти не могут. Если вы оставите для нас сообщение, мы вам перезвоним». И сигнал автоответчика.
Совершенно другая запись. Выходит, что он и в самом деле не звонил Ливайну вечером. А это, в свою очередь, могло означать только одно: не нажимал кнопки Л-И-В. Он так разнервничался в кабинете у Мередит, что набрал другой номер и нарвался совсем другой автоответчик. И его телефон сдох. Потому что…
Брось телефон.
— О Господи! — воскликнул Сандерс, внезапно осазнав наконец, что же произошло. А это значило, что был шанс…
— Том, с вами все в порядке? — спросила Фернандес.
— Все отлично, — ответил он. — Но дайте мне одну минутку. Мне кажется, я вспомнил кое-что очень важное. Он не нажимал Л-И-В.
Он нажал что-то другое, но очень похожее — отличающееся, может быть, только на одну букву… Нажимая непослушными пальцами клавиши, Сандерс набрал Л-О-В. Экранчик остался слепым — под таким шифром ничего не было записано. Тогда Л-У-В. Безрезультатно. Л-О-В. Все то же. Л-Е-В. Попал! В яблочко!
На экране высветилось слово: «ЛЕВИН» и телефонный номер Джона Левина.
В тот вечер Сандерс разговаривал с автоответчиком Джона Левина.
Вам звонил Джон Левин. Говорил, что это очень важно…
Еще бы не важно, подумал Сандерс. Теперь он с необыкновенной ясностью вспомнил всю череду событий в кабинете Мередит. Он говорил по телефону, когда она отвела его руку от уха и, сказав: «Брось ты этот телефон», начала его целовать. Он уронил телефон на подоконник и оставил его там.
Позже, когда он, застегивая рубашку, выходил из кабинета, он прихватил с собой и телефон, но уже тогда батарейки истощились. А это могло означать одно — телефон оставался включенным почти час. Он был включен на протяжении всего инцидента.
Тогда, в автомобиле, Адель положила трубку, забыв отключить автоответчик, и он добросовестно записал пятнадцать минут шуточек и насмешек по адресу своего хозяина.
Вот и телефон Сандерса сдох оттого, что долгое время оставался подключенным к линии. Но до этого он записал весь разговор. Не сходя с места, он быстро набрал номер Джона Левина. Фернандес, потеряв терпение, вылезла из машины и подошла к нему.
— Да в чем дело-то? — спросила она. — Мы едем обедать или нет?
— Погодите минутку…
В трубке раздались гудки вызова, затем щелчок, мужской голос сказал: «Джон Левин ответил».
— Джон, это Том Сандерс.
— А, здорово, старина! — Левин взорвался хохотом.
—Ну ты даешь! Решил вспомнить дни бурной молодости, да? Когда я слушал, у меня чуть уши не отвалились.
— И это все записалось? — спросил Сандерс.
— Господи, а ты как думал! Собрался я было во вторник прослушать все сообщения, и тут такой сюрприз! Hа добрых полчаса потянуло…
— Джон…
— И как после этого верить тем, кто говорит, что семейная жизнь тускла и неинтересна…
— Джон, послушай меня. Ты сохранил записи?
Пауза. Левин перестал смеяться.
— Том, ты меня что, придурком считаешь? Конечно, сохранил, прокрутил даже ее у себя в конторе: они там все попадали.
— Джон, я серьезно…
— Ладно, — вздохнул Левин, — сохранил я ее, coxpaнил. Похоже, что у тебя могут возникнуть осложнения…Ну, это не мое дело. Во всяком случае, запись у меня.
— Где именно?
— Да вот у меня в столе, — ответил Левин.
— Джон, мне нужна эта пленка. Слушай, вот что ты должен сделать…
Сидя в машине, Фернандес спросила:
— Ну, я жду.
— Существует магнитофонная лента, на которой записано все происходившее между мной и Мередит, — ответил Сандерс.
— Откуда она взялась?
— Случайность. Я диктовал сообщение автоответчику, — начал объяснять Сандерс, — когда Мередит начала меня целовать. Не закончив разговора, я уронил телефон. Он остался включенным, и автоответчик записал все, что происходило.
— Вот черт! — воскликнул Алан, в восторге хлопнув ладонями по баранке.
— Это аудиокассета? — спросила Фернандес.
— Да.
— Качество хорошее?
— Не знаю… Скоро сами увидим, Джон принесет ее к обеду.
Фернандес крепко потерла ладони:
— Вот, мне уже лучше!
— Правда?
— Правда, — сказала она. — Потому что если на пленке хоть что-нибудь можно будет разобрать, мы им крови попортим…
Бодрый, веселый, Джон Левин отодвинул свою тарелку и допил пиво.
— Вот это я называю хорошей жратвой. Чудесный был палтус.
Левин весил около трехсот фунтов, и между его животом и краем стола не смогла бы пролезть и муха.
Они сидели в кабинке в дальнем зале ресторана «Маккормик и Шмик» на Первой авеню. Было шумно, ресторан был заполнен бизнесменами, заскочившими пообедать. Для того чтобы нормально слышать, Фернандес приходилось прижимать наушники плейера плотнее к ушам. Она слушала уже полчаса, не пропуская ни слова и делая заметки в своем желтом блокноте. Она так и не притронулась к еде. Наконец она встала из-за стола:
— Мне нужно позвонить.
Левин заглянул в тарелку Фернандес:
— Э… А вы это есть будете?
