тело было напряжено. Я чувствовал, как его плечо дрожит под моей рукой. Дэвида явно обуял панический страх.
– Дэвид, сделай несколько глубоких вдохов, хорошо? – предложил я.
– Я должен удер… Д-должен… Должен, д-дол… Д-должен…
– Глубокий вдох, Дэвид… – Я сам глубоко вдохнул, показывая ему, что нужно сделать. – Так будет лучше. Ну давай, вдохни поглубже. Вдохни…
Дэвид нервно кивнул, стараясь прислушаться ко мне. Он вдохнул один раз, не слишком глубоко. А потом его дыхание снова сбилось и стало прежним – неглубоким, прерывистым.
– Хорошо, Дэвид, а теперь вдохни еще разок…
Он снова вдохнул. И еще раз. Постепенно его дыхание выровнялось. Он перестал трястись.
– Вот и хорошо, Дэвид… Молодец…
У меня за спиной Чарли Давенпорт фыркнул:
– Я всегда знал, что этот придурок чокнутый. Только посмотрите – сюсюкают с ним, как с обосранным грудным младенцем.
Я обернулся и посмотрел на Чарли в упор. Он только пожал плечами.
– Эй, я в полном порядке.
Мае сказала:
– Это не поможет, Чарли.
– Насрать на помощь.
Рози сказала:
– Чарли, не умничай. Просто заткнись и помолчи немного, ладно?
Я снова повернулся к Дэвиду и ровным голосом произнес:
– Все в порядке, Дэвид… Дыши глубже… Так, хорошо… А теперь отпусти дверную ручку.
Дэвид помотал головой, продолжая цепляться за ручку. Но сейчас он казался растерянным, как будто не знал, что делать дальше. Потом он быстро-быстро заморгал. У меня сложилось впечатление, будто Дэвид выходит из глубокого транса.
– Отпусти дверную ручку, Дэвид, – мягко попросил я. – Не нужно так за нее цепляться.
Наконец Дэвид выпустил ручку, обмяк, сполз по двери и уселся на пол. А потом обхватил голову руками и заплакал.
– О господи! – фыркнул Чарли. – Только этого нам не хватало.
– Чарли, заткнись.
Рози сходила к холодильнику и принесла бутылку минералки. Она протянула бутылку Дэвиду. Тот выпил, не переставая плакать. Рози помогла Дэвиду подняться на ноги и кивнула мне, давая понять, что берет Дэвида на себя.
Я отошел на середину комнаты, к остальным, которые стояли возле компьютерного монитора. На экране вместо файла с кодом появилось изображение с наблюдательных камер, расположенных на северной стене главного корпуса. Там было четыре роя. Они сверкали серебром и кружились, перемещаясь вдоль стены здания.
– Что они делают? – спросил я.
– Пытаются пробраться внутрь.
Я спросил:
– А почему они это делают?
– Мы точно не знаем, – ответила Мае.
Несколько секунд мы молча наблюдали за роями. Меня снова поразила целеустремленность и упорядоченность их поведения. Они напомнили мне медведей, которые пытаются вломиться в трейлер, чтобы добраться до пищи. Рои останавливались возле каждой закрытой двери, возле каждого окна, зависали в воздухе, облетали вдоль всей рамы, а потом двигались дальше, к следующему отверстию в стене.
Я сказал:
– Они всегда вот так обследовали двери?
– Да. А что?
– Создается впечатление, будто они не помнят, что двери закрыты.
– Это правда, – подтвердил Чарли. – Не помнят.
– Из-за того, что им не хватает памяти?
– Либо поэтому, либо потому, что это – другое поколение, – сказал он.
– Ты имеешь в виду, что это могут быть другие рои – не те, которые прилетали днем?
– Да.
Я посмотрел на часы.
– Значит, новое поколение появляется каждые три часа?
Чарли пожал плечами:
– Не знаю. Мы так и не нашли место, где они размножаются. Я могу только предполагать.
Если новые поколения наночастиц появляются так быстро, значит, эволюционный механизм, встроенный в программный код – каким бы он ни был, – тоже очень быстро прогрессирует. Как правило, в генетические алгоритмы, результатом действия которых является воспроизводство себе подобных, закладывается определенный уровень, после которого наступает оптимизация, и этот уровень колеблется от пятисот до пяти тысяч поколений. Если эти рои воспроизводятся каждые три часа, следовательно, за прошедшие две недели у них появилось около сотни поколений. А при сотне поколений модель поведения роя оптимизировалась весьма значительно.
Глядя на монитор, Мае сказала:
– По крайней мере, они остаются возле главного корпуса. Похоже, они не знают, что мы здесь.
– Откуда они могли об этом узнать? – спросил я.
– Они и не узнали, – сказал Чарли. – У них главный орган восприятия – зрение. Возможно, последние поколения обзавелись неким подобием слуха, но все равно зрение остается главным. Если они чего-то не видели – это для них все равно что не существует.
Подошла Рози, ведя с собой Дэвида.
– Мне очень жаль, ребята, что так получилось… – пробормотал Дэвид.
– Да ладно, все нормально.
– Все в порядке, Дэвид.
– Я не знаю, как это вышло… Я просто не смог с собой совладать.
Чарли сказал:
– Расслабься, Дэвид. Все все понимают. Ты псих, и у тебя слетела крыша. Все ясно. Без проблем.
Рози обняла Дэвида за плечи. Дэвид громко высморкался. Посмотрев на монитор, Рози спросила:
– Ну, что они там делают?
– Похоже, они не знают, что мы здесь.
– Хорошо…
– Остается надеяться, что и не узнают.
Рози задумчиво хмыкнула и спросила:
– А если узнают, что тогда?
Я уже обдумывал такую возможность.
– Если узнают – тогда нам придется положиться на дыры в предпосылках программы «Хи-Доб». Мы используем слабые места программного модуля.
– В каком это смысле?
– Мы сгруппируемся. И будем вести себя, как стая птиц.
Чарли заржал, как лошадь.
– Ну да, а как же? Собьемся в стаю – и пускай они на нас охотятся!
– Я не шучу, – сказал я.
За последние тридцать лет ученые изучили систему взаимоотношений «Хищник-Добыча» на
