Шествие это было долгим и растянулось до вечера. Я, Петька, Сивка и Зайчик смотрели на него со стороны. Петька сказал, что свой (то есть наш) кораблик он поставил уже давно. А Сивке и Гошке это было ни к чему, они ведь не уплывали, оставались с отцом Венедиктом.
Сивка то и дело надоедал Петьке всякими вопросами, Петька огрызался довольно сурово. Я наконец не выдержал:
— Что ты так рычишь на него? Он к тебе всей душой, а ты…
Петька шепотом объяснил:
— Потому и рычу. Он ко мне видишь как приклеился. Хочу, чтобы наоборот. А то будет скучать…
— Рычи тогда и на меня…
Петька щекой прижался к моему рукаву:
— Я на тебя и так вон сколько рычал. Не обижайся, ладно?
— Ладно уж…
Потом в числе последних мы зашли в церковь. Петька постоял перед нишей с иконой и корабликом. После этого попрощался с отцом Венедиктом. Тот положил на лохматую Петькину голову ладонь:
— Господь с тобой. Не забывай нас, путешественник, посылай весточки с пути…
Утром я проводил Петьку на «Розалину». Вернее, на паром, который ходил туда-сюда, отвозя ребятишек на судно.
Мы коротко, без всяких слов обнялись. Я потрепал по ушам Кыса, который сидел у Петьки на руках (конечно же, он отправлялся вместе с Петькой).
Затем Петька помахал еще с паромной палубы и затерялся среди пестрых мальчишек (наряженных, наверно, в ту самую одежду, которую Петька видел в трюме).
В миле от берега, недалеко от «Розалины», стояла теперь и «Розалина-2». Оба судна были украшены флагами расцвечивания.
Наконец «Розалины» выбрали якоря, погудели и начали медленно вытягиваться с рейда. С берега махали провожающие. Их было довольно много: и просто зеваки, и республиканские и городские чины, и телеоператоры, и даже старинного вида духовой оркестр в гренадерских костюмах…
Где-то здесь наверняка был и отец Венедикт со своими мальчишками. Но я не стал их искать. Я знал, что буду завидовать отцу Венедикту: у него есть Сивка и Заяц, а у меня теперь никого…
Я пошел домой.
По дороге я увидел в витрине магазинчика с игрушками зеленоглазого кота с серой синтетической шкурой и загнутым кончиком хвоста. Зашел и купил этого зверя, поддавшись сентиментальному чувству (разумеется, непростительному для пожилого толстого дядьки с нервами исследователя межзвездных пространств — бывшего, впрочем…).
Дома я посадил кота на стол рядом со звездным глобусом.
— Ну вот, Кыс, остался я один… Искусственный Кыс молчал.
Я качнул маятник непонятного прибора. Тик-так… Время. Медленное, счет на секунды…
Если бы не погибла «Игла», ушел бы на нее и там за сутки отсчитал бы земные полгода. До Петькиного возвращения.
Не было «Иглы»… А сам-то я — был ли? Затерявшийся пассажир на случайном полустанке…
Когда тоска налилась совсем уже невыносимой тяжестью, я услышал за дверью:
— Мсье Пьер! Мсье Пье-эр! Вас к экрану! Господи, что еще? Неужели что-то с «Розалиной»?
Но это вызывал меня из Византийска Юджин. Лицо у него было какое-то странно озабоченное, что ли. Он словно сам не верил тому, что говорит.
— Питвик, есть сигнал… Конус цел, он сел на планету.
Планета-полустанок
Я тупо сказал:
— На какую планету?
— Не знаю. Скорее всего, вроде нашей. Он был запрограммирован на тип «Терра».
— Кто запрограммирован?
— Да Конус же! Очнись ты, черт возьми!!
— Какой Конус?.. Он же взорвался! Нет его!
— Значит, есть… Питвик, что с тобой? Встряхни башкой и уясни информацию по порядку.
Но я уже и так уяснил. И на миг даже забыл о Петьке.
— Постой… Так. Значит, Конус сел. А «Игла»?
— Про «Иглу» ничего не известно. Там случилось что-то непонятное. И когда это случилось, Конус, видимо, отделился от «Иглы»… ну, как боеголовка от старинной ракеты. Вошел в гравитационное поле какой-то планеты и сделал посадку…
— Без двигателей, без тормозов? Он бы сгорел…
— С его-то защитой? Питвик, я же прошу: приди в себя.
— Я пришел… да… Слушай, значит, есть надежда, что «Игла» тоже цела?! И Дон с Рухадзе…
— Не знаю… С чего ты взял? — сумрачно сказал Юджин. — Скорее всего, Конус ушел на планету именно из-за взрыва «Иглы».
— Но как он тогда мог послать сигнал? Туннель-то идет исключительно через «Иглу»!
— Туннель — да. А канал антитемпоральной связи автономен. Связь с Антарктической базой. Оттуда сообщили мне…
— И все же, Юджин… Надо же проверить! Если восстановилась связь, может быть, заработал туннель? И можно вызволить Рухадзе и Дона?
Юджин проговорил, как мальчишка, виноватый в большой беде:
— Сейчас не проверить. Мы же на днях размонтировали блок-нейтрализатор капсулы. Она была нужна для постройки темпорального блока модели… Кто же знал…
— Идиоты!
— Кто же знал…
— Что сообщает Конус?
— Такое впечатление, что он все же крепко треснулся об эту планету, тряхнул мозги. Бормочет непонятное: «Сел. Ушел в верхний слой. Условия выясняю. Координаты прежние…»
— Какие прежние?
— Вот и ребята его спросили: «Что значит — прежние?» А он: «Скажите Питвику, он прав. Это планета-полустанок…» Питвик, что это значит?
— Понятия не имею, — искренне ответил я. Но в душу скользнул холодок.
— И все же? — осторожно спросил Юджин.
— Ну правда не знаю!.. Он, видимо, в самом деле здорово треснулся и теперь выдает в эфир всякую кашу… Возможно,
при последнем контакте он покопался у меня в подкорковой области и выудил то, что я сам не понимаю…
Но ведь о планете-полустанке я думал уже после контакта с Конусом. Здесь, недавно… Великое Пространство, непонятны дела твои…
— Когда вы сможете восстановить капсулу?
— Второго блока нет, а отладка ручная… Года через два. Если дадут средства…
Я тихо присвистнул.
— А что еще сообщает Конус?
— Ничего толкового, Пит. Бесспорны только два факта: что он относительно цел и что он сел на
