частыми башенками.
Дём Рожок ускакал вперед, остановился и затрубил. Красиво так, переливчато.
— Ох как играет! Мне бы хоть маленько похоже научиться, — сказал Женька.
Юкки засмеялся:
— Оставайся с нами, научишься.
— Не-е… Я с дядей Валей… но я все равно научусь. Буду тренироваться. Дома…
Сигнал трубы
1
Оба они, Валентин и Женька, еще дрыхли без задних ног, когда появилась Валентина. Она открыла квартиру своим ключом. И сразу, конечно, в крик: «До обеда валяться будете, да? Хлеб не куплен, посуда не мыта, в комнате кавардак!.. Снова небось один до утра читал своего дурацкого Жюль Верна, а второй сидел с ненаглядным Сашенькой и сосал коньяк…»
— Не читал я Жюль Верна! — возмутился Женька скандально и вполне искренне, потому что перечитывал «Путешествия Гулливера». — А дядя Валя и дядя Саша чинили установку, потому что надо срочно мультяшки снимать, ролик для телестудии…
— А коньяк ты где сейчас найдешь… — сумрачно добавил Валентин. — Только сивуху дают, от которой челюсти сводит, да и то по талонам. А талоны Сашка променял на сенсорный блок…
— Хватит болтать! Подъем!.. Ты, Женька, трубач, значит, должен вскакивать до света… — Валентина слегка смягчилась.
— А я уже… вскакнул… — Дергаясь, как чертик на ниточках, Женька натянул белую майку с Дон- Кихотом и мельницей на груди. Сунул ноги в свои заслуженные, штопаные-перештопаные шортики. Валентина оторвала от них распустившуюся нитку.
— Ходишь обормотом… Я же костюм тебе купила.
— Ага, джинсовый! Парься в нем сама в такую жару…
— Грубиян ты, Женечка, — печально сообщила Валентина. — Вот съедемся, я за тебя возьмусь всерьез.
— Я к тому времени исправлюсь, — покладисто сказал Женька. Потому что «съедемся» — это когда! Надо сперва поменять две маленькие квартиры на одну побольше, а дело это ой какое непростое в наши дни. Кроме того, не исключено, что Валентин и Валентина снова поругаются и вопрос отложится еще на какое-то время…
Валентина быстро соорудила им глазунью, а потом погнала за хлебом и за картошкой.
— Если в магазине гнилая, идите на рынок, там продают молодую… И зайдите в парикмахерскую, вам обоим давно стричься пора… И в школу наведайтесь, возьмите справку: без нее Женьке ученическую форму не продадут…
— Жень, пошли скорее, а то нам еще поручений навешают…
— Навешаю. Зайдите в «Электротовары», посмотрите, нет ли чайника с автовыключателем. Пока дом не спалили…
— Это же у черта на куличках! — взмолился Валентин.
Женька дернул его за рукав:
— Дядь Валь, ничего. Это рядом с «Военторгом», нам туда все равно надо: осидол купить, чтобы трубу чистить…
— Ты со своей трубой, как с любимой кошкой, нянчишься, — вздохнул Валентин.
— Ну и что? Ну и нянчусь…
Валентина вспомнила:
— Соседка жаловалась, что вчера ты целое утро дудел!
— Не дудел, а репетировал! Дядь Валь, пошли…
В городе Краснохолмске все было как всегда. На Торговой улице орали цыганки, продававшие за тройную цену дефицитные сигареты и заграничную жвачку. В сквере у восстановленной статуи Бескорыстного Инициатора галдел небольшой митинг и длинноволосые деятели какой-то лиги собирали подписи желающих переименовать Краснохолмск в Старохолмск…
Картошка в магазине оказалась вполне приличная, купили полную сумку и даже уговорили симпатичную продавщицу принять товар на хранение — чтобы можно было не таскаться с грузом, а зайти на обратном пути.
В школе тоже все сложилось удачно. Секретарша в директорском кабинете сказала, что справка для покупки формы не нужна, форма с этого года необязательна, можно ходить в чем угодно. Потому что демократизация образования. Потом она спросила:
— А на факультатив по религии мальчика записывать?
— Это обязательно? — поинтересовался Валентин.
— Пока добровольно. Однако…
— Ясно. А какие религии-то?
— У нас — православная, иудейская и даже ислам…
— А про Святых Хранителей будет этот… факультатив? — неожиданно спросил Женька.
— М-м… Я не слышала о таком… По-моему, у нас нет…
— Мы подумаем до первого сентября, — пообещал Валентин.
— Подумайте… А под какой фамилией будет учиться мальчик?
В школе уже знали, что художник Волынов усыновил интернатского мальчишку. Справки на бланке, который Валентин изъял у Абова в Свирске, оказалось достаточно…
— Под фамилией Волынов, конечно… Верно, Жень?
— Да!
Потом они отправились в «Электротовары» и «Военторг». Ехать в тесном автобусе не хотелось, двинулись пешком по старым улицам. Едва они свернули с Песчаной на Орловскую, как сзади послышался частый топот.
— Валентин Валерьич, постойте! — Это был ребячий голос. Валентина и Женьку догнал мальчишка — запыхавшийся, белобрысый, в пыльных джинсах и серой футболке. Неприметного вида и в то же время какой-то полузнакомый.
— А, Дыров, — неприязненно сказал Женька. И Валентин узнал — Мишка Дыров, один из адъютантов Ласьена.
Мишка не обратил на Женьку внимания.
— Валентин Валерьич, там вас мальчик зовет. Он руку сломал…
— Что за мальчик, где?!
— Ну, тут недалеко, в спортшколе. Он с колец упал. Он из клуба «Репейник». Его сейчас в больницу повезут, а он зовет кого-нибудь из начальников клуба, хочет что-то сказать. Вот и я побежал. А тут вы идете…
Некогда было объяснять, что он, Валентин, вовсе не из «начальников клуба» и давно уже не был в «Репейнике»… Ох, кого это угораздило сорваться? Серьезный ли перелом? Куда смотрят кретины тренеры!.. Мысли эти прыгали в голове, когда Валентин и мальчишки почти бегом двигались к школе.
Спортшкола находилась на улице Славных Земляков в кирпичном двухэтажном здании с полуподвалом. Старинная постройка — то ли бывшая земская больница, то ли постоялый двор. А потом отдали детям — забота… Валентин кинулся к высокому крыльцу с синей вывеской. Мишка ухватил его за рукав.
— Не сюда! Вход со двора!
Обогнули дом. В полуподвал вела низкая неприметная дверца. Уже в «предбаннике», где горела чахлая лампочка, дохнуло запахом старого спортзала: кожей, резиной и въевшимися в стены многолетними парами пота. Мишка двумя руками оттянул на себя тяжелую дверь, пропустил Валентина и Женьку вперед. Едва они шагнули через порог, как дверь глухо ухнула и лязгнула за ними. Валентин рывком оглянулся. Мишка с блестящими глазами и мокрым округлившимся ртом прижимался к двери лопатками. А у косяков стояли двое: парни с безразличными лицами и обтянутыми черным трикотажем буграми мышц на груди.
Ощущение ловушки, беды тоскливо резануло Валентина.
2
Никакого пострадавшего мальчика здесь, конечно, не было. Зато были другие знакомые. За
