затянутые черной, с морозным огоньком, шалью. Лица ее я до сих пор не разглядел. Она ввела нас в просторную комнату весьма странного вида. Комната эта, с высокими потолками, светлая, была словно склеена из двух половинок, не имеющих друг к другу никакого касательства. Кроме разве что общего расположения.
Левая половина была оформлена в духе русской старины. Дубовый стол, скамьи, изразцовая печь, в которой пылал огонь, хотя ни в доме, ни тем паче на улице было совсем не холодно. Интерьер этой части комнаты ну совершенно не подходил внешнему виду дома. Это еще что… В дальнем левом углу сидела маленькая женщина. При появлении хозяйки и гостей она тотчас же вскочила, и я получил возможность рассмотреть ее в полный рост. М-да… Это была красивая миниатюрная молодая женщина, но красота ее была, прямо скажем, весьма своеобразной. Свежая мордочка с прелестным носиком и широко расставленными большими глазами. Точеная фигурка, угадывающаяся под длинным, почти до пят, платьем, расшитым узорами. Высокая, прямая хозяйка сказала своим внушительным голосом (все так же не поворачиваясь к нам лицом):
— Параська, иди сюда. Вот, поздоровайся с клиентами.
— С клиентами? — недоуменно потянулся ко мне Макарка. — Она, эта мелкая, в углу которая… она что, того?.. Гм… у нас и денег-то триста рублей. Не хватит даже на…
Я сверкнул на него глазами и жестом велел заткнуться. Заподозренная в принадлежности к первой древнейшей профессии миниатюрная особа приблизилась к нам… Вот тут и скажу, в чем состояло своеобразие ее внешности. Такую мелочь, как рост в метр с хвостиком, отбросим сразу. Глаза. Эти огромные глаза были разноцветными: левый — карий, бархатный, глубокий; правый — голубой, блестящий, водянистый. Несоразмерно большие, эти глаза придавали чистенькому, приязненному личику этой дамы какое-то кукольное выражение. И все это обрамлялось
— Швет натуральный. Вы думали, крашку из града вожим?
Она к тому же и шепелявила. Я хотел ответить, но она запрокинула голову еще дальше, и волосы поползли, открывая… маленькие, остренькие звериные ушки.
— Вот черт! — выговорил Макарка.
— Пошему шерт? — ласково спросила зеленоволосая. — Шишимора я.
— Кикимора она, — снисходительно пояснила высокая хозяйка и только тут повернулась к нам лицом. Гм… Тоже красота неописуемая: бледное, как выбеленное, лицо, глаза с красноватыми зрачками, то расширяющимися, то сужающимися. И — клыки. Белые кривые клыки, распирающие крепкий мужской рот с узкими бесцветными губами. И если Телятников, вглядевшись в лицо нашей хозяйки, той, перед окнами которой он скакал с предложением взять его в рабство за кусок жареного мяса с подливой, вздрогнул, то я уже и не удивился, не шевельнулся даже. Устал удивляться. Я сказал с самой очаровательной улыбкой и чуть заплетающимся — по известной причине — языком:
— Очень рад встрече. Меня зовут Илья, это — Макар, а эта девочка — моя племянница, Ниночка.
— Тетя, какие у вас зубки! — восхищенно выпалила та, не отрывая глаз от высоченной, прямой как палка хозяйки. — Вы ведь эта… нам… вам… вам-пир? Да?
— Нет, не вампир. Бывшая ведьма, но уже переквалифицировалась в сыщики. Ведьм у нас хватает с избытком. Напакостить, напустить порчу, лишить аппетита, сна и покоя — это всякий может. Вот наш царь, например. Такой, знаете ли, деятель… А моя нынешняя профессия куда более дефицитная, — неспешно и обстоятельно излагала хозяйка, улыбаясь так, что кровь на мгновение останавливалась в жилах. — Если требуется разыскать, раскрыть, вернуть утраченную ценность — идут к нам. Разрешите представиться: Елпидофория Чертова. А это моя напарница и коллега, — она указала на зеленоволосую прелестницу, — Парасковья Дюжина. Бывшая болотная кикимора. Она немного диковата, конечно, но ничего, да и что ж вы хотите от женщины с болотной пропиской? В качестве помощника она незаменима: расторопна, смекалиста, быстро бегает и хорошо плавает, что немаловажно при оперативных мероприятиях. Ну, что положено, сказала. Повторюсь, у нашего агентства превосходная репутация. Сам царь дважды обращался к нам за помощью. Первый раз — когда у его дочери украли любимого ручного мурлокотавра. И второй… — Лицо госпожи Чертовой чуть сморщилось, как будто она вот-вот чихнет. — Сам царь, — повторила она чуть настороженно. — Пройдемте на мою половину, — указала она, — мы обычно выслушиваем всех посетителей именно там.
Вторая, правая, половина комнаты, была оформлена в строгом кабинетном стиле: стол, секретер, диван, два кресла, шкаф с книгами… словом, ничего лишнего, и какой разительный контраст с тем, что находилось буквально в нескольких шагах, у противоположной стены!
— Интересно у вас, — сказал я, без особых церемоний усаживаясь в кресло, — и название у вашей конторы интересное. Чертова… Дюжина… Никогда бы не подумал, что это от фамилий.
— Каламбур на каламбуре, — отметил и Макарка, уже успевший вынуть из-за пазухи бутылку и быстро, пока не смотрит экс-ведьма, а ныне сыщица Чертова, отхлебнул. — Третья Пекарская… Элементарно, Винни! Очень хорошая улица для проживания сыщика! [5]
Я толкнул его ногой под столом. Нинка хихикнула, переводя широко раскрытые глазенки с зубастой Чертовой на ушастую Дюжину. Я подумал, что в таком милом обществе следует обойтись без предисловий, и заговорил:
— Видите ли, уважаемые дамы. Мы тут шли через лес и здорово проголодались, а перед этим купались в ручье и даже в болоте. А у вас тут…
Сыщица Дюжина вдруг вскинула вверх свои маленькие белые ручки и воскликнула:
— А я фто говорила? Елпидофория Федотовна, о чем я говорила? Они же куфать хотят, а вы — о деле, о деле! Милофти профу в штоловую! Ужинать пора!
— Да, очень кушать хочется, — простодушно подтвердила Нинка и выразительно похлопала рукой по животику, а Макарка Телятников так выразительно потупился, что всем все стало ясно. Сыщица Чертова выпрямилась еще больше и произнесла:
— Что ж, по некоторым косвенным признакам я начала приходить к тем же выводам. Однако…
Она еще говорила, а мы уже мысленно были там, где готовилось свежее, ароматное мясо с приправами, с овощами… Если бы это было так. Если бы это было ТОЛЬКО так, только мясо, ну, с гарнирчиком, под рюмочку… Если бы нам пришлось ограничиться лишь простой русской едой, так нет же! Когда мы увидели
