– Тпру!
Клео взвилась, дрожки со страшным скрипом остановились. Бешеный Пес соскочил с сиденья, распахнул ворота и снова сел в дрожки.
– Залезай! – крикнул он.
Мария тупо смотрела на него. Она не понимала, о чем он говорит.
– Ради Бога, залезай!
Она покачала головой, пытаясь что-то сказать, но не могла выдавить из себя ничего, кроме жалкого испуганного мяуканья. Отчаяние душило ее. Все годы она себе лгала, считая, что
Бешеный Пес нахмурился:
– Мария? В чем дело?
Марии показалось, что ее медленно разрывают на две части. Она задыхалась.
– Я... не могу... выйти...
– Что это значит?
Она боялась, что закричит, поэтому только покачала головой.
– Я не могу выйти за ворота фермы.
Бешеный Пес почесал в затылке и тяжко вздохнул.
– Не пойму, черт побери, о чем ты говоришь, Мария. Садись в чертовы дрожки. Надо ехать.
На сей раз, она не смогла удержаться от крика. Он прорезал ночную тишину и напоминал вой раненого зверя.
– Я не могу! – завопила она, сжав кулаки.
– Мария...
– Езжайте, черт вас побери! – Она подняла на Бешеного Пса глаза, полные слез. – Позаботься о нем, пожалуйста... Кроме него, у меня больше никого нет, – закончила она жалобным шепотом.
– Я знаю, где живет доктор, – сказал Джейк, сидевший рядом с Рассом на заднем сиденье.
Бешеный Пес бросил на Марию последний взгляд и дернул поводья. Клео рванула вперед, металлические колеса дрожек с грохотом проскрежетали по гравию и свернули на грунтовую дорогу в сторону города.
Глава 20
Темнота сомкнулась вокруг Марии, давя на легкие и мешая дышать. Боль пронизывала все тело, сжимала сердце, бередила душу.
Расе умирает. Расе, который держал ее ребенком за руку, который так часто утирал ее слезы. Расе, любивший все исследовать и находивший радость даже в самом крошечном кусочке кварца, подобранном на дороге. Ее папочка.
– О Господи... – С глухим стоном она опустилась на колени. В ночной тишине слышалось, как там, в непроглядной темноте, мчатся в город дрожки, как из-под колес летят камни, как по грунтовой дороге грохочут, подобно раскатам грома, копыта Клео.
Потом все стихло. Темень поглотила все звуки. Она осталась в пустоте совершенно одна.
Ей следовало бы поехать с ними. Господи, почему она не поехала с ними?
Она кричала, до тех пор, пока у нее не пересохло горло, пока рыдания не перешли в жалобное завывание. Ей казалось, что острые колья штакетника зловеще колышутся, она почти слышала, как они дразнят ее беззвучным смехом.
Презрение – вот чего она достойна. Зажав ладонью рот, она поднялась с колен, но ноги запутались в юбках, и она, споткнувшись, упала лицом на штакетник. Он заскрипел и прогнулся под тяжестью ее тела. Острие кола впилось ей в руку.
Стыд и вина жгли ей сердце. Она снова встала на колени и опустила голову.
Она вспомнила сегодняшнее утро, когда она так опрометчиво решила, что у них с Рассом еще много времени, чтобы поговорить. Она не сказала ему то, что хотела, а он, наверное, так ждал ее слов. Она испугалась. Теперь он при смерти, а может, умер. Она так и не успела сказать ему нужных слов, как сильно она его любит.
Эмоции захлестывали ее, вонзались острыми когтями в сердце. У нее началась истерика, и она уже не могла ее остановить.
«О Боже, о Боже, о Боже...»
Закрыв глаза, она повалилась на холодную землю около самых ворот.
Она дождется, когда ее отец вернется домой.
Дрожки затормозили перед домом доктора Шермана. Джейк соскочил с заднего сиденья и, пробежав по короткой дорожке, забарабанил в дверь.
На стук никто не ответил.
