Они поцеловались и опять зашептались, но теперь так тихо, что Тоня ничего больше не слышала.
«Вот ведь как случается, – думала она, – мы с Надеждой умирали от страха только из-за предполагаемой опасности, а Ира, выходит, не испугалась занесенного над головой топора. Мало того, сидит теперь и планирует жизнь со своим несостоявшимся палачом...»
Она стояла у забора как неприкаянная. Надя с Лавром опять куда-то подевались. В темноте она их потеряла и теперь стояла, почти бездумно глядя на огонь, и чувствовала себя ужасно одинокой.
– Титова, вот ты где! – сказал из-за плеча Костя, трогая Тоню за руку. – Говорят, тебе повезло. Сель задел только кусочек твоего участка – пару соток огорода.
– Небось поломал мои деревянные скульптуры... Бассейн залил... А дом Нади?
– Ну, он же и в самом деле намного ниже твоего. Думаю, вряд ли что уцелело. А уж от теплиц точно остались одни воспоминания. Сейчас подойдут вездеходы, можно будет поехать посмотреть...
– Бедная Надежда, а она только-только жить собралась, новоселье отметила.
– Значит, не судьба, – пожал плечами Костя. – Да если подумать, ей здесь и делать нечего. А что, окрутить этого красавчика – ей раз плюнуть. И мужем он будет для нее как раз подходящим. Что она скажет, то и сделает.
– Откуда ты все знаешь?
– У меня, между прочим, высшее юридическое образование. И я знаю, что такое логика, психология... Или ты думаешь, я всю жизнь сторожем проработал?!
– Чего ты злишься? – удивилась Тоня. – Разве я хоть раз дала понять...
– Может, чего другого и не дала, а понять дала, вот именно. Со дня своего приезда! Считаешь, я тебе не ровня? Между прочим, с твоим мужем мы в одном университете учились, только он немного помоложе... И предки у меня такие, что только гордиться можно. Отец – моряк, капитан первого ранга. Юнгой в войне участвовал... А мать – известная певица. Дед – академик...
– Костя, ты что, остановись! Откуда ты взял, что я к тебе как-то не так относилась? Я вообще никого не видела, когда приехала. От каждого стука вздрагивала. Месяц, наверное, спала вполглаза, все время ко всяким стукам прислушивалась. Даже Джека в дом брала, чтобы он спал возле моей кровати. Только он пес молодой, беспокойный, ночью ему побегать хотелось, а не у хозяйкиной кровати лежать... Ты думаешь, и мне надо из поселка уезжать?
– Еще чего, тебе замуж надо выходить, детей рожать... Тебе вон скоро двадцать девять стукнет...
– Ну и что же? – рассердилась Тоня. – Ты вообще по сравнению со мной старик!
– Ишь ты, задираешься: старик! Но кое-что я еще могу?
Тоня покраснела. Хорошо, что было темно и никто ее смущения не увидел. Этот Костя, он как скажет!
– Считаешь, я должна верить слухам?
– А что слухи говорят?
– Говорят, и в самом деле кое-что можешь.
– Юмористка! Кто ж в таких делах на слово верит?.. Слушай, да ты вся дрожишь!
– Я замерзла.
– Конечно, легкая курточка, а под ней – синтетический свитерок.
Он бесцеремонно расстегнул ее и в самом деле легкую куртку и проверил. Затем, сбросил с себя что-то теплое, на меху, и набросил ей на плечи.
– Пойдем поближе к огню, а то простудишься.
Он раздвинул толпу людей и подвинул Тоню к костру, придерживая за плечи. Она не стала вырываться, как когда-то, а без сопротивления дала себя обнять.
И вдруг вспомнила Людмилу – ту, к которой недавно ходил Костя. Где ее-то дом? Вверху, внизу.
«Хорошо бы внизу, да?» – съехидничал внутренний голос.
И тут же она увидела Людку. Та смотрела на них с Костей с другой стороны костра. Костя, оказывается, тоже ее видел, но не отодвинулся от Тони ни на миллиметр.
– Что, прошла любовь, завяли помидоры? – развязнее, чем хотелось бы, спросила Тоня.
– Не может пройти то, чего не было, – прямо в ухо сказал ей Костя, отчего по телу Тони побежали жаркие мурашки. – Не наезжай на меня, Тошка... Ничего, если я тебя буду так называть? Ты можешь оказать мне милость и в честь моих сегодняшних заслуг считать все мои прежние похождения – болезнью, которая закончилась без особых осложнений?
Откуда-то с перевала донесся звук сирены.
– Что это, «скорая помощь»? – спросила Тоня.
– «Скорая», – кивнул Костя.
– Кому-то стало плохо?
– Нет, кто-то вылез из грязи. Надо же, есть такие люди, которые нигде не тонут.
– Ты так говоришь... Тебе совсем не жалко?
– А чего я должен его жалеть, если он тебя чуть не погубил!
– Так ты хочешь сказать, что это...
Тоня дернулась под его рукой.
– Я должна помочь.
– И без тебя помогли. Твоя подруга с этим... ясенем!
– А почему ты меня не позвал?
Она почувствовала, как он пожал плечами, но потом, подумав, потянул ее прочь от костра.
– Ну ладно, хочешь непременно на него взглянуть? Пошли! Пока «скорая» сюда доедет, у тебя будет минут пять.
Михаил лежал совсем недалеко от нее, на широкой лавке, приколоченной прямо к забору, накрытый какими-то ватниками и одеялами. Он был мокрый, какой-то желто-бледный в свете стоявшего у его изголовья, видимо, Костиного фонаря.
– Миша, это я, – сказала она и взяла его за руку. Совсем мраморно-холодную, будто неживую.
Тоня думала, что он без сознания, но Михаил вдруг заговорил:
– Тато, я идиот! Зачем я сюда приехал? Ведь все было за то, что тебя нужно оставить в покое. Мне даже цыганка говорила, чтобы я в горы не ездил, представляешь? Я никого не стал слушать.
– Тебе, наверное, нельзя говорить? – обеспокоенно сказала она, удивленная его многословием. Может, у него начинается горячка?
– Сейчас мне уже все можно.
– Как тебе удалось выбраться?
– Это тебе удалось, а мне не удалось. Что-то отбито у меня внутри.
– Ничего у тебя не отбито, – сказала Надя, до того молча стоявшая у его ног. – Иначе ты бы не смог столько проползти.
– Наверное, я хотел жить, – попытался улыбнуться он. – Но меня пару раз чувствительно долбануло таким огромным камнем... Хорошо, что как раз поблизости оказался фонарный столб. Его забетонировали основательно. Я был так близко от пропасти, от той черной дыры, куда меня тащила страшная сила... Бог меня наказал! Я вот здесь лежу и думаю, что все дело в моей глупости. Нельзя пугать женщин. Тот американец попробовал напугать Надежду – поплатился, я пугал Антонину – и вот лежу, раздавленный...
– Ты считаешь, это я виновата? – жалобно спросила Тоня.
– Да при чем здесь ты! – мрачно отозвался он.
В этот момент на свет костра подъехала «скорая помощь», и женщина в фирменном медицинском комбинезоне с чемоданчиком решительно подошла, сопровождаемая каким-то пареньком.
– Петя, посвети фарами! – крикнула она водителю. – А то здесь какой-то тусклый фонарь...
Костя рядом с Тоней обиженно фыркнул.
– Лавр! – позвал товарища Михаил.
Тот склонился над ним.
– Возьми у меня в кармане доллары. Они, конечно, мокрые, но я думаю, что вполне платежеспособные. И поезжай со мной, хорошо? Наверняка понадобится кому-то заплатить. Денег не жалей.
О Тоне он даже не вспомнил, весь погруженный в заботы о спасении.
