– Ладно, если это поднимет тебе настроение, я все уже выяснил. Миранда организовала своих приятелей, чтобы те разводили нас на танцах. Элизабет вынуждена была послать Саманту к нам раньше времени, позвонила рано утром, поэтому мать вошла и увидела нас. Но, согласись, трудно было удержаться, когда ты возбужденная, полуодетая спустилась вниз, чтобы я мог трахнуть тебя.
– Сукин сын! – Рейн влепила ему пощечину. Он прищурился, стиснув зубы.
– Тебе не нравится это слово? Естественно, потому что оно не имеет ничего общего с тем, что случилось между нами. Прошу за него прощения. Я ввернул его, мне жаль. Я не то говорю, но, клянусь тебе, все произошло случайно, а не для того чтобы показать матери.
– И что это – по-твоему было?
– Поскольку я целеустремленный ублюдок, то долго обдумывал, взвешивал, и когда разобрался, понял, как это ужасно выглядело.
– Особенно после того, что ты говорил мне, нанимая на работу. Ты же хотел, чтобы твоя мамочка с сестрой попотели, и своего добился.
– Я хотел, чтобы они попотели, но не собирался устраивать для них постельную сцену. Им хватило бы одной мысли, что мы спим вместе, демонстрация не требовалась. Если бы я хотел, чтобы нас застали, то ограничился бы инсценировкой. Ты могла бы оставить на полу свою одежду. Это было бы намного проще и не привело бы к неудачному стечению обстоятельств в воскресенье утром.
– О да! Значит, то, что ты оставил двери открытыми, это всего лишь стечение обстоятельств.
– Ты думала об открытых дверях? А я как целеустремленный ублюдок имел в тот момент одну- единственную мысль.
– Затащить меня в постель.
– Совершенно верно. Но не из-за матери и сестры.
– Тогда почему?
– По тому же, почему ты прибежала вниз. Я хотел тебя. Мы хотели друг друга.
– Я хотела только потанцевать с тобой. Закончить тот самый танец.
– И что же случилось?
– Ты сам знаешь.
– Я хочу, чтобы ты сказала.
– Ты соблазнил меня.
– Это ты меня соблазнила. Платье. Незастегнутая молния. Никакого белья. Наконец это ты пришла ко мне.
– Чтобы потанцевать. Вот и все.
– Я говорил себе то же самое, Рейн. Мол, хочу только закончить танец, всего несколько минут подержу ее в объятиях. Совершенно безобидное желание. Но когда я тебя обнял, все полетело к чертям.
– И я должна этому верить?
– Нет. Хотя я надеялся, что поверишь. Он привлек ее к себе.
– Мейсон… – Она хотела добавить «не надо», однако слова не шли с языка.
Его поцелуй был нежным и все-таки настойчивым, обжигал и распалял с той же силой, как в предшествующие два дня ее сжигал гнев.
Рейн ничего этого не желала. Никаких повторений пройденного, один урок она уже получила. Она собралась оттолкнуть его, но, ощутив под рукой быстрые удары сердца
Мейсона, вцепилась пальцами в ворот его рубашки, притянула ближе и поднялась на цыпочки, чтобы не только вернуть ему поцелуй, а потребовать большего.
Оставив ее рот, Мейсон начал ласкать губами шею, язык, нашел место, где бьется пульс, закружился над ним, и Рейн выгнулась ему навстречу.
– Видишь? – прохрипел Мейсон.
Она вдруг поняла, что он давно отпустил ее, а его руки с побелевшими от напряжения суставами крепко ухватились за кухонную стойку.
– Если я прикоснусь к тебе, случится то же самое, что и в субботу ночью, – тихо сказал он. – Прямо здесь, а не в кровати, мы даже не успеем раздеться. Ты ведь знаешь.
Да, она хотела того, чего нельзя больше допустить. Рейн по-детски закрыла пылающее лицо руками и прижала локти к телу, чтобы случайно не коснуться Мейсона, не выдать свою реакцию, иначе они уже не остановятся, она чувствовала, с каким трудом он себя сдерживал. Через секунду Мейсон шагнул назад, старая половица заскрипела, когда он направился в гостиную.
– Я снова приношу извинения. Не знаю, что на меня нашло.
– Это приворот действует, – пробормотала Рейн.
– Что? – оглянулся Мейсон.
– Подруга сказала, что когда невозможно себя контролировать, как бы ты ни старался, это похоже на действие заговора.
– Перестань, Рейн. Ты ведь не принимаешь это всерьез.
– Не знаю.
