Пожар любви

Неуверенно она ответила на поцелуй, словно перышком притронувшись к его языку легким касанием своего язычка. Он застонал и теснее прижался к ней животом. Его широкая, теплая ладонь охватила ее бедро, побуждая Анжелину крепче к нему прижиматься. Она не могла ничего с собой поделать и, изогнувшись, прижалась к нему и перебирала пальцами яркое золото его волос.

– Ну, разве это не прекрасное зрелище?

От звука голоса Луанны глаза Анжелины мгновенно широко раскрылись. На лице Чарли, находившемся от нее совсем близко, возникло выражение глубокой досады. Она попыталась выбраться из-под его тела, но он не пошевелился – наоборот, глубоко вздохнул и прижался к ней лбом. Его волосы упали, закрывая их лица от нескромных взглядов, поглаживая и щекоча ее щеки и смешиваясь с ее собственными распущенными темными волосами.

– Тише! – шепнул он Анжелине на ухо, и его дыхание защекотало ей губы. – Я с ней сам разберусь.

Не пошевелившись, он сказал:

– Выйди, Луанна.

– Я принесла сестре... – Луанна выдержала паузу, чтобы иронично фыркнуть. – Я принесла ей кое-какую одежку.

– Положи ее и выйди.

– Но...

– Сию же минуту, Луанна, – огрызнулся Чарли грубым от напряжения голосом.

Анжелина вздрогнула, когда дверь с треском захлопнулась. Чарли поднял голову и посмотрел ей в лицо. Она до сих пор ощущала каждый дюйм прижатого к ней тела. Ее щеки покрылись румянцем от мысли, что теперь подумают о ней Луанна и, что важнее всего, – Бог.

– Пожалуйста, позволь, я встану, – прошептала она, чувствуя, как ее охватывают смирение, унижение и стыд.

Чарли удивленно посмотрел на нее, и его красивое лицо исказило хмурое выражение. Он взглянул на нее так, словно забыл, кто она такая, или почему они оказались в таком положении. Анжелина неловко заерзала под тяжестью его тела. Он прикрыл глаза, и его лицо напряглось. Потом он вдруг скатился с нее и Анжелина оказалась свободна. Когда она повернула голову, чтобы взглянуть на него, Чарли уже стоял возле двери.

– Одевайся, – произнес он хрипло. – Сейчас же. Мы выезжаем через десять минут.

Прежде чем она успела ответить ему, он открыл дверь и вышел, оставив ее одну.

Анжелина лежала на кровати и бесцельно смотрела в потолок. «Что же все-таки на меня нашло?» – думала она. Она не находила этому ни оправдания, ни объяснения. С того самого мгновения, как Чарли губами дотронулся до ее губ, она потеряла способность думать. Она могла лишь чувствовать.

Издав странный звук, нечто среднее между смехом и рыданием, Анжелина вскочила с постели. «Больше я об этом думать сейчас не стану. Не хочу думать об этом. Мне надо одеться...»Ей потребовалось сделать над собой почти физическое усилие, чтобы выбросить из головы мысли о прикосновениях и ласках Чарли.

Сложенное платье лежало на постели. Анжелина схватила его и резко встряхнула. Ее глаза полезли на лоб. И где только Луанна выискала такое платье? Хоть оно и казалось чистым, но, судя по всему, знавало лучшие времена. От многократной стирки ткань приобрела неопределенный коричнево-кремовый оттенок. Покрой напоминал не что иное, как просторный грубый мешок с дыркой для головы и такими же мешковатыми рукавами. Пожав плечами, Анжелина набросила его на себя. Платье свободно легло на ее тело до самого пола. Анжелина с облегчением вздохнула. «Хорошо, однако, снова почувствовать себя одетой по-женски». И хотя Анжелина не думала, что где-нибудь может найтись платье еще более безобразное, чем то черное, которое она выбросила за ненадобностью, Луанне удалось проявить большую ловкость, если не искусство, чтобы найти такой мешок. Анжелине пришлось признать, что она почувствовала облегчение. Она боялась, что Луанна вернется с каким-нибудь вызывающе ярким красным атласным платьем, которое прилично надеть на бал, но не в путешествие дилижансом до Корпус-Кристи. «И что бы я тогда делала?»

В дверь постучали.

– Минуточку! – сказала Анжелина и подняла руки, чтобы завязать волосы тугим узлом. Она огляделась, ища свои шпильки, и увидела их на туалетном столике у зеркала. Уложив волосы и уже поворачиваясь к двери, Анжелина заметила на столике что-то красное. Серьги, нитка бус и красная ленточка. Она потрогала нарядные украшения пальчиком. Когда она подняла руку, ленточка свисала с ее пальца.

Как и любой девочке, ей всегда нравились яркие вещицы, особенно красивые красные украшения. Ее мать, окруженная в доме одними мужчинами – мужем, шестью ее братьями, бесконечным числом работников на ранчо, – радовалась самой возможности баловать дочь, как единственную родную женскую душу. Потому-то шкаф Анжелины всегда ломился от радужного обилия платьев. Каждый день она носила в волосах новую ленточку. Даже для ее кукол мать сшила такие же яркие наряды, как и у нее.

Вспоминая о том, какой беззаботной жизнью она жила дома, Анжелина признавала ее глупую бессмысленность. И все же, ее всегда привлекала яркая красота. Такие желания можно в себе подавить, но о них никогда не забудешь.

Стук в дверь повторился. На этот раз громче и нетерпеливее. А она все еще продолжала разглядывать ленточку, зачарованная шелковистостью ткани.

– Анжелина... – Голос Чарли раздался раньше, чем сам он появился на пороге.

От неожиданности она вздрогнула и уронила ленточку с виноватым выражением на лице. Их взгляды встретились в зеркале. Он подошел и, встав позади и заглянув через ее плечо, увидел, что она разглядывала на туалетном столике. От его дыхания короткие вьющиеся волосы у нее на шее заколебались, щекоча кожу. От этого ласкающего ощущения она повела плечами.