– Завещанные мне деньги заработаны работорговлей. Вы оказались правы: это наследство скорее шутка, чем восстановление справедливости. И это шутка Адама.
– Его суда были распроданы очень давно. Большая часть состояния нажита другими путями.
Но все началось с работорговли. Бьянка не могла с этим смириться, как бы ей этого ни хотелось. Совесть склоняла ее к выбору, которого она сама страшилась. Исполнение мечты всей ее жизни казалось таким близким, и вот она по своей воле должна отказаться от нее…
– Я не могу принять этих денег и хочу, чтобы вы распродали все, что возможно. Вырученные средства должны быть использованы на благотворительные цели. Доход с капитала используйте таким же образом.
– Это было бы слишком безрассудным шагом с моей стороны, даже несмотря на вашу настоятельную просьбу. Вы не можете ничего изменить. Ведение ваших дел контролирует суд, и, боюсь, подобные действия там не найдут понимания, тем более что в результате вы останетесь нищей.
– Вы хотите сказать, что принудите меня принять эти грязные деньги?
– Я хочу сказать, что состояние останется неприкосновенным, пока им распоряжаюсь я. Когда право распоряжаться состоянием перейдет к вам, можете делать с ним все, что вам заблагорассудится.
– Превосходно! А пока мне более незачем оставаться в Англии. Я хочу, чтобы вы помогли нам с Джейн вернуться в Балтимор.
– Я не склонен позволить вам сделать это.
– Ваши склонности меня не интересуют.
– Принятое вами решение мне кажется чересчур поспешным, и, возможно, мотивы, которыми вы руководствуетесь, ошибочны. К тому же основная причина вашего приезда и желания уладить дела с наследством до сих пор не потеряла своей актуальности, даже если вы и решили, будто грязные деньги принуждают вас оставить ваше искусство.
– Я ни словом не обмолвилась о том, что отказываюсь от карьеры певицы, но теперь постараюсь найти иной способ осуществить свои намерения, тот, что не противоречит убеждениям моих родителей и принесенной им жертве.
– В таком случае я еще менее расположен оплачивать ваше возвращение назад, в Балтимор.
– Мало того, что меня увезли насильно, теперь я, кажется, еще и ваша заложница. Вы только оттягиваете неизбежное, вызывая мое недовольство и доставляя лишние неприятности себе. Уж если я что решила, то обязательно добьюсь своего.
Верджил вновь принял свой привычный решительный и суровый вид. Бьянка уже знала по опыту, что в таких случаях пытаться переубеждать его бесполезно. Кроме того, сейчас у нее на это не хватало сил – предыдущий день ослабил в ней боевой дух, и Бьянке было не до споров.
Изобразив смирение, она жестом указала на ящики и почла за благо переменить тему:
– Вы нашли что-нибудь относительно вашего брата?
– Я и не искал – ведь все это принадлежит вам.
Бьянка опустилась на колени.
– Давайте поищем вместе. Я помогу вам. Скажите, когда Адам построил Вудли, и они сошлись с вашим братом?
– Шесть лет назад.
– Тогда нам нужно это. – Бьянка подняла увесистую стопку писем и бросила ее на пол.
Верджил быстро взял сверху четыре письма, сел, скрестив ноги, и принялся перелистывать бумаги. Видя, как он поглощен этим делом, Бьянка догадалась: виконт намеренно тянул время, ожидая от нее предложения поискать бумаги.
Она изучила два оставшихся письма.
– Странно. Среди этих писем есть и письма самого Адама.
– Это копии отправленных им посланий. В определенный момент он, вероятно, взял за обычай снимать копии, даже если переписка носила личный характер.
– Письма по большей части касаются строительства Вудли. Судя по их тону, архитектору не позавидуешь. Вы нашли что-нибудь о вашем брате?
– Да, но ничего неожиданного. – Тон Верджила говорил прямо о противоположном. Взглянув на него, девушка заметила, что он хмуро и внимательно изучает одно из писем; вид у него был крайне серьезный и немного печальный.
Выражение его лица, искреннее и открытое, тронуло Бьянку. Глядя на Верджила, она вдруг поняла, что он не только виконт и доверительный собственник, но еще и молодой человек, который никогда не предполагал наследовать титул и все сопутствующие ему обязанности. А по душе ли ему столь неожиданная жизненная перемена, вызванная смертью брата, задумалась Бьянка. Удовлетворение Верджила скорее всего омрачалось чувством вины.
– Можете оставить письма себе, – сказала она. – Возьмите все, что имеет отношение к вашему брату.
Верджил медленно поднял глаза.
– Благодарю вас.
На письмо он больше не взглянул, зато они долго и пристально смотрели друг на друга. Воцарившееся в кабинете молчание угнетало Бьянку. Они были так близко и в то же время так далеко друг от друга! Но вот мелодия самой главной для них песни беззвучно зазвучала в тишине, заполняя собой все окружавшее их пространство.
