Никто из супругов не повысил голос, но воздух дрожал от еле сдерживаемого гнева. Спор разгорелся вокруг безопасности Алексии, но она подозревала, что предметом спора являлось нечто другое. Хейдену не нравилось решение Алексии.
Теперь он сидел рядом с ней с непроницаемым выражением лица, которое можно было принять за холодность. Хейден отдалился от жены, заставив ее сердце затрепетать от беспокойства.
– Если бы братья порвали с тобой из-за выбора жены, разве ты не попытался бы наладить с ними отношения?
– Это зависело бы от цены компромисса и способа умаслить их.
– Попытка наладить отношения с моими родственниками ничего не стоит.
– То же самое было бы и в случае с моими братьями.
До Алексии начал медленно доходить смысл сказанного. Хейден не ожидал, что Алексию заставят платить за успех в отношениях с родственниками. Он думал, что их ожидания связаны с ним, что они поставят под угрозу преданность Алексии «ужасному лорду Хейдену».
В экипаже повисла тяжелая тишина, наполненная гневом Хейдена, которого тот старался не показывать. Алексия боялась, что если скажет хоть слово, Хейден прикажет кучеру уехать.
Вскоре перед входом в церковь остановилась скромная двуколка. Из нее вышла Роуз в мантилье, отороченной мехом. Эту самую мантилью Алексия брала у нее для первого визита в Истербрук-Хаус. Роуз не обратила внимания на стоявший на противоположной стороне улицы богатый экипаж, подошла к церкви и скрылась из виду.
Кучер открыл дверцу и опустил ступеньки. Алексия выглянула на улицу. К Роуз вела прямая дорожка. Сердце девушки наполнилось радостью, но неловкость затмила предвкушение счастья.
Алексия в нерешительности помедлила, прежде чем опереться на руку кучера. Неужели ей придется заплатить определенную цену? Пойти на компромисс? А что, если объятия родственников омрачат ее супружескую жизнь?
Отстраненность Хейдена и его гнев причиняли Алексии боль. Настоящую физическую боль, эхом отдающуюся в сердце. Алексия дрожала от холода, как если бы ее вдруг лишили тепла, окутывавшего ее все это время. Она не осознавала, насколько оно важно, а теперь его отсутствие напугало ее.
Алексия посмотрела на мужа. Когда это тепло просочилось за границы ночи? Когда она начала с нетерпением ждать его и получать удовлетворение от одних только объятий? Хейден не пришел к ней прошлой ночью, и теперь ее разочарование было настолько сильным и отчаянным, что она не знала, как ей быть.
На Алексию нахлынули самые противоречивые чувства. Ей казалось, что, покинув сейчас этот экипаж, она навсегда потеряет нечто очень важное.
Алексия ощутила теплое прикосновение. Затянутая в перчатку ладонь Хейдена накрыла ее руку в попытке успокоить и еще раз напомнить, кому она теперь принадлежит. Она обернулась, чтобы взглянуть на мужа. Тот тоже смотрел на Алексию сквозь открытую дверцу.
Он поднес руку жены к губам, поцеловал, а потом передал кучеру.
Роуз ждала Алексию у входа в тени старой церкви. Она внимательно всматривалась в экипаж, стоявший позади ее двуколки.
– Он там? – Вопрос девушки нарушил тишину церковного притвора.
– Это так важно? Здесь я. Только я. Рядом со мной нет ни одного мужчины. Ты чудесно выглядишь, Роуз. Впрочем, ты всегда выглядела чудесно.
Внимание Роуз перекочевало на сестру. Девушки взирали друг на друга в тусклом свете церкви. Алексии очень хотелось подойти ближе и раз и навсегда выяснить отношения хотя бы с Роуз.
– Ты тоже прекрасно выглядишь, Алексия. Несмотря на все мое отвращение к твоему сопровождающему, именно об этом я подумала, как только увидела тебя. По крайней мере, он заботится о ней, подумала я. И это положение вполне ее удовлетворяет.
– А ты предпочла бы, чтобы оно меня не удовлетворяло, Роуз? Твое сердце смягчилось бы, если бы я чувствовала себя несчастной?
– Да. – За жестоким ответом последовал глубокий вздох. – Нет, это неправда. Иногда бывают моменты, когда я проклинаю твое предательство. – Роузлин печально засмеялась. – Мне не приносит удовлетворения то, что я представляю тебя несчастной. Я умру от горя, если он разрушит твою жизнь также безвозвратно, как разрушил нашу.
Теперь Роуз напоминала скорее любимую подругу, нежели мстительную кузину. Алексия простила ей выпады в адрес Хейдена. У нее были основания считать его жестоким.
– Ты позволишь мне обнять тебя, Роуз? Я так по тебе соскучилась!
На протяжении нескольких мгновений боль стала почти физической. Возможно, Роузлин тоже ее почувствовала. Внезапно девушки бросились в объятия друг друга, смеясь оттого, что ударились шляпками, шмыгая носами и утирая слезы.
Алексия закрыла глаза и отдалась охватившим ее чувствам. Все ее существо светилось счастьем и любовью.
Девушки вошли в церковь и сели на скамью.
– Извини, что заставила тебя прийти в это холодное промозглое здание, – сказала Роуз. – Ведь Тимоти…
– Все еще нездоров?
– Он слишком часто бывает нездоров, и посему стал совсем бесполезен. Иногда, правда, случаются светлые дни. Но, должна признаться, он предпочитает нездоровье.
– Надеюсь, он не жесток.
– Нет. Не жесток, а просто… печален. И еще зол. Если бы ты приехала к нам, не знаю, что могло бы случиться. Он пришел в ярость, когда узнал о твоем замужестве. Говорил такие ужасные вещи. Если бы он узнал, что я встречаюсь с тобой…
– Я очень благодарна тебе за то, что ты пришла, Роуз. Я чувствовала себя так одиноко с тех пор, как ты покинула Лондон. Ни одна подруга не сможет заменить мне женщину, которую я считаю своей сестрой.
Роуз сжала руку Алексии.
– Я пришла сюда потому, что тоже считаю тебя своей сестрой. А еще я хотела убедиться, что ты по собственной воле вышла замуж за этого человека. Тимоти сказал, что Ротуэлл… что этот негодяй домогался тебя. Внезапное бракосочетание, твоя зависимость от него… В общем, Тим рассказал ужасную историю.
Но не правдивую. Алексия не ожидала, что ее родные простят Хейдена, но не могла позволить им обвинить его в том, что не имело к нему никакого отношения.
– Знаешь, Роуз, я не слишком заботилась о своей добродетели. Но Ротуэлл не домогался меня. Должна признаться, я уступила зову страсти, возможно, потому, что у меня было не так много опыта в подобных делах.
– Раз была страсть, значит, кто-то разжег ее. Наверное, он все-таки достоин уважения, раз сделал то, что должен был, после того как соблазнил тебя. Он мог бросить тебя, запятнав твою репутацию. После этого ты не смогла бы остаться наставницей его кузины и лишилась бы заработка.
Алексия промолчала. Роуз признала, что Хейден повел себя благородно, и девушка не захотела ее разубеждать.
– И все же, как можно выйти замуж за такого мужчину, Алексия? Быть связанной узами брака с человеком, не знающим жалости? – На лице девушки проявилась гримаса отвращения. – Как делить постель с мужем, которого не любишь?
– На самом деле все не так ужасно, как мы думаем. Любовь никогда не была обязательным условием для брака, и теперь я понимаю почему.
– Полезно было бы узнать. Я лишь недавно раздумывала над тем, можно ли терпеть близость при таких условиях.
Алексии не понравился тон, каким были сказаны эти слова. Должно быть, Роуз до сих пор не оставила постыдную идею стать куртизанкой.
Роуз встала, словно осознав, что ее слова оскверняют храм.
